ВИРТУАЛЬНЫЙ МУЗЕЙ СОВРЕМЕННОГО УКРАИНСКОГО ИСКУССТВА: ПАВЕЛ МАКОВ. Сад украинского искусства
Фото: Игорь Чекачков
Символ сада встречается во всех культурах земного шара — от различных воплощений Эдемского сада в картинах, гобеленах и литературе иудео-христианского мира до формальных исламских садов и их философских аналогов на Дальнем Востоке. В современном украинском искусстве метафора сада тоже невероятно популярна.
Н есколько лет назад в Харькове прошла вторая биеннале молодого искусства, тема которой звучала так: «Кажется, я захожу в наш сад». В этом масштабном форуме поучаствовало около 50 художников, каждый из которых представил свое видение темы.Но интересно, что в Украине есть художники, разрабатывающие миф сада давно и серьезно, которые буквально прокладывают свою творческую дорогу в символическом саду.
К примеру, один из главных месседжей Алевтины Кахидзе, художницы, которую считают родоначальницей украинского феминистического искусства, звучит как «Сад — это политика». Кахидзе изучает отношения между растениями, проводя аналогии с человеческим поведением.
Однако сад Кахидзе довольно молодой по сравнению с садом Павла Макова, живого классика украинского искусства. Макову, кажется, удалось угодить всем: его любит публика, хвалят критики, покупают коллекционеры, им восхищаются коллеги. Наша редакция тоже признается в любви этому невероятному художнику — обложка третьего печатного номера Huxley проиллюстрирована работой Макова. Как же он настолько преуспел?
По версии самого художника, стоит благодарить его отца, который не стал препятствовать поступлению сына в художественное училище, несмотря на то, что мог. Павел в детстве и в юношестве интересовался в основном биологией, не исключено, что под влиянием родителей-врачей.
Любил и литературу, и оба эти увлечения найдут отображение в последующем искусстве художника: биология — в виде, собственно, темы сада, а литература — в форме артбуков, которые Маков начнет делать одним из первых в Украине.
С помощью книги как медиа художник изучает время. В этом месте Маков, в каком-то смысле, пересекается с Тиберием Сильваши, о котором мы писали ранее, однако исследования художников выглядят совершенно по-разному. Для Макова книга — не просто объект, это символ жизни, содержащий в себе одновременно и прошлое, и настоящее.
Листая страницы в определенном порядке, человек продвигается во времени сообразно. Такой подход художник держит в уме и создавая свои графические работы. Он часто делает их намеренно длинными, чтобы у зрителя было и время на рассматривание, и направление для взгляда.
Вообще, Маков чаще всего работает в древней технике офорта, которой уже около 500 лет. Художник наносит отпечатки специальными досками, которые использует по многу раз, в разных работах.
Все это придает им определенной значимости, объединяя искусство Макова с его любимым Рембрандтом, накладывая временные и смысловые слои вплоть до мифов и реальности современной Украины.
Собственно, даже в этом скрупулезном подходе к созданию работ художник воплощает садовую метафору, ведь, по его же определению, не бывает сада без творческого и рукотворного начал, не бывает сада без внешней поддержки и регулярного вмешательства. Так Маков и относится к своим творениям — как заботливый садовник к любимому саду.
Однако на этом, безусловно, метафоры Макова не заканчиваются. Символизм его искусства многогранен и глубок, сад действительно оказывается невероятно универсальным для всевозможных аналогий и интерпретаций.
К примеру, художник уверен, что каждый из нас оставляет на Земле свой след. И вот, среди работ Макова нередко можно встретить волшебные места — лабиринты, вырастающие из чьих-то отпечатков пальцев.
Художник создает очень личное пространство, наполненное почти интимной близостью между автором и зрителем, пространство, которого не существует в реальности, но которое по содержанию реальнее любых физических мест.
Сад для Макова — язык, с помощью которого он говорит о важном. Всеобъемлющая концепция, благодаря которой становится возможным глубинное прочтение его работ, с одной стороны.
С другой — в его саду рождается и бережно лелеется чувственная связь между искусством и созерцающим его, связь, за которой гонятся все художники, но достигают — далеко не все.
