Воспоминания и размышления Ады Роговцевой: о детстве в Глухове, людях-ангелах и Warner Brothers (Часть I)

Фото: спектакль «Вася должен позвонить». Реж. Екатерина Степанкова. Театр драмы и комедии на левом берегу Днепра
За свою долгую жизнь Ада Роговцева сыграла в таком количестве фильмов и спектаклей, что полюбилась трем поколениям зрителей. Она до сих пор работает в театре и признается, что сценический труд вдохновляет и лечит. В 23 года — уже Заслуженная артистка Украины, в 40 лет — Народная артистка СССР, в 69 — Герой Украины.
Наград у нее не меньше, чем ролей. В начале мая, во время онлайн-церемонии вручения четвертой национальной кинопремии «Золота Дзиґа 2020», Ада Роговцева получила еще одну награду — за вклад в развитие украинского кинематографа. Но при встрече, она с первых секунд поразила своей открытостью и тем, с каким теплом она обняла меня, незнакомого человека.
Мы говорили о XX веке и его перипетиях, об актерском мастерстве и человеческой сути, о дружбе и любви, и я подумала: «А ведь правда: чем талантливее человек, тем он проще».
О детстве
Я родилась в Глухове Сумской области, в русскоязычной советской семье. Моя бабушка носила кулончик на цепочке и говорила: «У меня здесь крест», доставала, а там – «25 лет Советской власти».
Все они: мои бабушки, мама, тетя, отец и многочисленные дядья, – были с одной стороны людьми кондовыми, а с другой — по-своему одаренными и очень юморными. Короче, «с большим приветом».
Мой папа до войны успел получить два высших образования, русифицировал фамилию (Роговцев от Роговець), какое-то время работал в министерстве госбезопасности СССР, сбежал оттуда в охрану Хрущева, прошел войну. Он ушел на фронт, не беря в рот ни капли, а вернулся пьяницей.

А мама была ангелом. Не умела навязывать. Не могла сказать: «Сделай!» – только попросить. Не могла позволить себе в присутствии другого человека даже огорчиться. Не разозлиться, не расстроиться, а именно огорчиться. Потому что и это уже нехорошо.
Она сохраняла уникальную деликатность и выдержку всю свою жизнь, на которую пришлись Голодомор, война, оккупация, послевоенная разруха, когда вши и крысы были нашими постоянными спутниками, и когда все высматривали в друг друге шпионов.
Во время войны кормила военнопленных из лагеря в Глухове, забирала домой умирающих, выхаживала, выгребала червей из ран. Это было мое детство, и это были лучшие годы моей мамы.
Мы с ней любили до ночи читать под одеялом с фонариками.
У нее был комбинированный порок сердца: оно стучало громче, чем часы в комнате. В 54 года ее не стало.
Люди-ангелы
Когда я поступила в институт, меня сразу пригласили сниматься в кино. Сценическую речь у нас преподавала Народная артистка Украины, одна из ведущих актрис театра Франко — Полина Моисеевна Нятко.
По ее предмету был госэкзамен, который нельзя было сдать отдельно: собирается кафедра и весь курс сдает и коллективную, и индивидуальную работу. А меня не отпускают со съемок, и я приезжаю через три дня.
Подхожу к ведомости — а там стоит «отлично». Я расплакалась. Конечно, Полина Моисеевна знала, что я не прогуливаю, но меня поразило такое доверие.
Именно тогда мой педагог дала мне важнейший урок и заставила работать над своей украинской сценической речью и знать ее на «вiдмiнно», чтобы не предать доверия.

Я училась у Петра Сергиенко, а вторым педагогом на курсе был мой будущий муж — Костя Степанков. Мы полюбили друг друга смертельно. И это сформировало и меня, и мою судьбу. Как говорил Чехов, влюбленность указывает человеку, каким он должен быть. Вот и мне указала.
Костя был особым человеком: очень талантливым, образованным, пытливым, страстным, настрадавшимся… Великая удача, когда попадаются такие люди на жизненном пути. И многих – талантливых, умных, страстных — он привел в мою жизнь.

Есть строки у Леси Украинки:
«На шлях я вийшла ранньою весною
І тихий спів несмілий заспівала,
А хто стрівався на шляху зо мною,
Того я щирим серденьком вітала:
«Самій не довго збитися з путі,
Та трудно з неї збитись у гурті…».
Это про меня, кроме «гурта».
Я коллективизма не признаю. Коллектив — это худшее, что человечество могло изобрести. Правда, в любом коллективе есть человек, который может стать твоим ангелом
В гостях у Warner Brothers
В СССР каждый должен был отрабатывать свой статус. Так, я добровольно-принудительно оказалась членом комитета защиты мира. От этого нельзя было отказаться: как ты не хочешь, это же честь! А вообще все эти комитеты — глупость несусветная.
Впрочем, для меня были и положительные моменты: там я познакомилась с интересными людьми, пару раз выезжала за границу в составе официальных делегаций. Однажды нас пригласили в США, выбрали по представителю из каждой республики. Приглашение было с подвохом: показать американцам, какие советские женщины нелепые и безвкусные.
Гостили мы у жен директоров Warner Brothers. Все они – с виду такие скромные, во всем сереньком, но это была очень изысканная и дорогостоящая скромность. Они оказались поразительно образованными женщинами, вели серьезнейшую социальную и гражданскую работу: занимались приютами, школами, онкобольными, сотрудничали с университетами по изданию книг об отношениях в семьях: «Мать и маленький ребенок», «Теща и зять», «Мать и взрослая дочь».
Я тогда задумалась: когда же и до нашего общества дойдет, что людей нужно учить элементарным законам отношений, что нельзя друг другу «в борщ плевать». Наш коллектив состоял не из пустышек, а женщины быстро находят точки соприкосновения, поэтому через 4 дня общения они сказали: «Мы с вами так подружились, что теперь все переиначим и будем популяризировать, какие же хорошие девушки в Советском Союзе».
Приятно, конечно, что мы достойно представили страну. Но СССР был страной абсолютной несвободы. Никаких иллюзий быть не должно
Все фото — из личного архива Ады Роговцевой
Специально для Huxley
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.