КОРНИ И КРЫЛЬЯ с Борисом Бурдой: Мария Закревская-Бенкендорф-Будберг — «красная Мата Хари» из Полтавской области

 

Мария (Мура) Игнатьевна Закревская-Бенкендорф-Будберг (1892—1974), — родилась в Полтавской губернии, международная авантюристка, предположительно тройной агент ОГПУ, английской и германской разведок, автор сценариев к фильмам.

Что может быть глупее довольно часто звучащего вопроса: «Кого ты больше любишь — папу или маму?» Разве что все чаще звучащий его постоянный соперник: «А кто, собственно говоря, лучше — мужчины или женщины?» Тем паче — выясняй не выясняй — твой пол от этого не изменится.

Но мы действительно разные. Разница, конечно, невелика, хотя этой маленькой разницей нас обычно призывают восторгаться – и правильно делают. Но есть довольно существенные вещи, в которых мужчины превосходят женщин (в силе, например), а есть и наоборот — не менее важные.

Скажем, разница в том, что (деваться некуда, это доказано) среди мужчин гениев больше, чем среди женщин. Но это не значит, что мужчины умнее — круглых идиотов среди них тоже заметно больше. Мужчина — носитель изменчивости, а женщина — стабильности.

Из этого есть еще одно следствие: женщины — существа более живучие, чем мужчины. Среднестатистическая женщина живет на несколько лет дольше среднестатистического мужчины (в разных странах по-разному, в сильно пьющих разница двузначна). В Швеции, например, это 79,5 и 83,5 года — вполне заметно!

Оно и понятно: для поддержания и тем паче роста численности популяции женщин желательно побольше, а мужчин хватит и одного на несколько десятков (он, наверное, будет не против…). А если серьезно, посмотрите сами вокруг — разве женщины не приспособленнее, не живучее?

Но даже зная и признавая это, нельзя не удивляться этой уроженке Полтавской губернии, продемонстрировавшей просто чудеса выживаемости в таких условиях, что хоть стой, хоть падай. Правда, о ее жизни мы знаем не все — ее досье в нескольких разведках еще не рассекречены.

 

ГЕНЕАЛОГИЯ

 

Фамилия Закревских знакома любому мало-мальски интересующемуся историей. И даже литературой — кто не вспомнит Аграфену Закревскую, музу Пушкина, посвятившего ей известные всем строки «Как беззаконная комета в кругу расчисленном светил», и еще ряд стихотворений?

Наша героиня никак не возражала, когда ее считали потомком этой блистательной женщины, называла себя ее правнучкой. Все знавшие ее не сомневались в этом — Владислав Ходасевич часто говорил ей: «Искать примеров, как нужно жить, не нужно, когда была такая бабушка».

Но это не имеет ни малейшего отношения к истине. Если и было какое-то родство между ними, то десятая вода на киселе — ее род известен только с XVIII века и ведет свое начало от некоего Осипа Закревского, не совсем понятно кого. Так что никакая она не графиня, хотя утверждала иное.

Тем не менее и ее отец был далеко не бедным дворянином, черниговским помещиком, владельцем сахарного завода, известным юристом, дослужившимся до высокой должности обер-прокурора Первого департамента Правительствующего Сената. Вполне завидная карьера!

Интересна нам и мать Игнатия Платоновича, Анна Закревская, происходящая из старого казацкого рода Заславских. С ней был весьма близко знаком Тарас Шевченко, который восхищался ее красотой, посвятил ей свою поэму «Слепой» и стихи «Г.З.» и «Якби зустрілися ми знову».

 

ОБРАЗОВАНИЕ

 

Игнатий Платонович хотел и мог дать достойное воспитание всем четырем своим детям, в том числе и младшей, Марии. Он отдал ее не в гимназию, а в институт — заведение более престижное, но и более рафинированное, далекое от истинных проблем окружающей нас жизни.

Но Мария совершенно не походила на основную массу выпускниц институтов. Восторженные вздохи, твердое знание придворных реверансов, вышивание крестиком и безукоризненный французский отнюдь не являлись ее жизненными приоритетами. Она была прямей и жестче.

Вот и после института она приняла неожиданное решение — доводить свое обучение жизни до конца не в общепризнанной Франции, язык которой был в высшем обществе распространенней русского, а в Англии, более дорогой и серьезной. Это сыграло в ее жизни огромную роль.

Возможно, это решение было принято потому, что ее сводный брат Платон тогда работал в российском посольстве в Лондоне. А послом в то время был потомок всем известного шефа жандармов, граф Бенкендорф. Его дальний родственник Иван фон Бенкендорф, носящий ту же фамилию, но без графского титула, занимал в тот период должность атташе посольства.

Она познакомилась не только с Иваном Бенкендорфом, но и с молодым шотландским дипломатом, только начинавшим свою карьеру в недавно открытом британском консульстве в Москве. Он носил патриотическое имя Роберт Брюс — в честь шотландского короля, отстаивающего независимость страны. А его фамилию Локкарт мы тоже хорошо знаем из истории.

 

БРАК

 

Кто сыграл в жизни Марии большую роль, Бенкендорф или Локкарт, можно спорить. Даже несмотря на то, что Бенкендорф сделал Марии предложение и получил согласие. Почему бы нет — они ровня. Он не граф, и она не графиня. Хотя она часто утверждала совершенно иное…

Вскоре после свадьбы Бенкендорф был назначен секретарем русского посольства в Германии. Мария даже танцевала на одном из придворных балов с кайзером Вильгельмом. Кавалер ей понравился, она потом вспоминала: «У него был юмор». Ну да: до войны оставалось всего ничего.

Они вернулись в Петербург, потом в родовое имение близ Ревеля (ныне Таллинн). В 1913 году у нее родился сын, в 1915-м — дочка. Почему нет? Все так делают… Во время войны она пошла работать сестрой милосердия в госпиталь — не простой, а привилегированный, но все-таки…

Муж служил в военной цензуре, а после Февральской революции поехал с женой и детьми в имение. Мария позже вернулась в Петербург, в столичную квартиру, – решить, можно ли будет там жить с детьми. Пока она колебалась, «октябрь уж наступил…» и прежняя жизнь кончилась.

 

КАТАСТРОФА

 

Революция — это вам не лобио кушать. Перед Рождеством мужики из соседней деревни ворвались в поместье и зверски убили ее мужа дрекольем. Просто потому, что стало можно убивать — при этом многих убивают без особых причин. Гувернантка чудом спасла детей, укрывшись у соседей.

Мария осталась в голодном послереволюционном Петербурге не только одна, но еще и без всяких средств к существованию. Многие из подобных ей просто умерли в эту зиму от голода, бывало и еще хуже… Другой человек, без ее жизнеспособности, на ее месте почти точно бы погиб.

В поисках хоть каких-то старых связей она пришла в английское посольство. Мэриэль, дочь посла, в Лондоне с ней дружила. Она стала заходить туда все чаще, но адреса не оставляла — из квартиры ее выселили, и ее пустил пожить старый повар Закревских. В начале января 1918 года персонал посольства уехал. Генерал Нокс вспоминает, что только одна русская пришла их провожать — она?

На их место прибыл ее давний знакомый, Роберт Брюс Локкарт — без дипломатического статуса, просто как «специальный агент» в этих чрезвычайных обстоятельствах. Очень скоро у них начинается роман — внешне пылкий с обеих сторон. Быть может, продолжается? Данных нет…

 

ЗАГОВОР ПОСЛОВ

 

Мария едет с Локкартом в Москву. Вернее, Мура — ее начинают так называть, хотя на кошечку она совершенно не похожа. Дела Локкарта плохи — его задача не дать России помириться с Германией, а Брестский мир уже практически согласован и вот-вот будет подписан.

Локкарт готов к самым решительным действиям. В этом его поддерживает прибывший из Англии Сид Рейли — тоже крайне любопытная фигура, заслуживающая отдельного разговора. Он встречается с двумя людьми, называющими себя представителями латышских стрелков, опоры режима. Они говорят, что готовы восстать, и он передает им на эти цели немалые суммы.

Локкарт не знал, что эти люди были подосланы помощником Дзержинского Петерсом. А заговор послов, как называли потом это дело из-за участия иностранных представителей, был еще и провокацией ВЧК, причем абсолютно удачной. Так что Локкарт был у чекистов в руках.

Ночью 1 сентября 1918 года Локкарта арестовали. Петерс допросил его и отпустил — как выяснилось, ненадолго. Локкарт отправился к нему выяснить судьбу арестованной Муры, и тогда его арестовали снова. Через день «Известия» уже писали о раскрытии заговора послов.

Дальше дела пошли невероятно: и Локкарта, не имевшего никакого дипломатического иммунитета, и Муру в итоге освободили. Только потому, что англичане в ответ арестовали Литвинова? Поди разбери, какие обязательства Муре пришлось для этого на себя принять…

Возможно, именно с этого времени и началась работа Муры на ГПУ.  Может быть, и нет, но почему же тогда ее отпустили, когда расстрелы уже стали обычным делом? Личных отношений с Петерсом могло не хватить (мало кто сомневается, что они были). Да и он не забывал о работе…

 

 

ГОРЬКИЙ

 

Вернувшись в Петроград, она обменяла соболью муфту на фальшивые хлебные карточки, и сразу же была арестована. Только через три недели чекисты вняли ее требованию позвонить Петерсу — и сразу же ее отпустили. А она отправилась к Чуковскому, искавшему переводчиков с английского для горьковского проекта «Всемирная литература». Все же какой-то заработок и удостоверение…

Корней Чуковский писал о первом редакционном заседании, на котором была Мура: «Как ни странно, Горький хоть и не говорил ни слова ей, но все говорил для нее, распустил весь павлиний хвост. Был очень остроумен, словоохотлив, блестящ, как гимназист на балу». Ну и так далее…

Горький пригласил Муру к себе литературным секретарем и вскоре предложил руку и сердце (с венчаной женой Екатериной он разошелся давно, с Марией Андреевой — как раз в это время). Но она не соглашается — может, начальство не разрешило? Впрочем, все у них хорошо и так.

В это время в Петроград приехал знаменитый Герберт Уэллс и остановился у Горького в доме. В последнюю ночь в гостях тот вышел в туалет, а вернулся почему-то в комнату Муры… Впрочем, она все отрицала и говорила Горькому, что даже для нее два таких писателя — слишком много.

 

БАРОНЕССА

 

Ей удалось узнать, что ее дети живы, и даже получить разрешение на выезд за ними в Эстонию. Но там ее немедленно арестовали — как шпионку ВЧК. Правда, вскоре отпустили — отсталая страна, там без доказательств упрятать за такое нельзя. Но статус у негражданки там никакой. Что делать?

Выход находится довольно быстро, причем простой и проверенный — фиктивный брак. Кандидат нашелся вполне подходящий — самый настоящий барон. Так что благодаря фиктивному браку Мура стала настоящей баронессой, а не дважды фиктивной графиней, как было до сих пор.

За фиктивным браком не стоят ни любовные, ни семейные интересы — только материальные. Барону Николаю фон Будберг-Беннингсгаузену, для друзей просто Лаю, требовались деньги на дорогу до Аргентины — там его никто не знал, ему нужно было именно такое место.

Пока был Горький — были и деньги. Будберг их получил, Мура Горькому все объяснила, через какое-то время муж отбыл в Аргентину, и больше они никогда не виделись. Зато теперь у нее была тройная фамилия: Закревская-Бенкендорф-Будберг. Ни Горького, ни позже Уэллса она браком не удостоила, хотя они оба просили об этом. Может быть, не хотела путать работу и личную жизнь?

 

СЕКРЕТАРЬ

 

Мура вернулась к Горькому в Сорренто. Ее помощь, как секретаря и переводчика, была очень ощутимой — и Горький, и его домочадцы неоднократно говорили, что без нее в делах писателя воцарился бы хаос. Он посвятил ей свой самый крупный роман «Жизнь Клима Самгина».

Но когда Горький вернулся в 1932 году в СССР, она за ним не последовала — вернулась в Англию и без труда нашла там Герберта Уэллса, который ее не забыл. Туда же она перевезла и своих детей, и верную гувернантку Мисси. Она консультировала по русской тематике режиссера Александра Корду, переводила, писала киносценарии. Но замуж за Уэллса не шла, и порой ездила к Горькому.

Перед самой кончиной писателя она снова приехала к нему в Москву. То ли попрощаться, то ли привезти часть архива, которую он ей передал, когда в 1931 году уезжал из Сорренто. По его просьбе или по приказанию начальства — тоже неясно, документов нет. Думайте, что хотите.

Слухи о том, что именно она дала ему отравленные конфеты, не подкреплены доказательствами (хотя откуда им взяться?). После его смерти она уехала из СССР совершенно свободно (интересно, как именно?) с правами на все зарубежные издания Горького — и больше не нуждалась в деньгах.

 

УЭЛЛС

 

Мура сказала Уэллсу, что останется с ним, но замуж за него не пойдет. «Это не подобает моему возрасту», — заявляла она в ответ на его настойчивые предложения. «Она проводит со мной время, ест со мной, спит со мной, но не хочет выходить за меня замуж», — жаловался Уэллс. Однажды в ответ на его настойчивость она пригрозила выпрыгнуть из машины на ходу.

Как-то раз Уэллс и Мура позвали гостей на свой свадебный банкет, а потом, уже прямо в ресторане, объявили им, что это была только шутка. Не стоит сильно удивляться ее поведению — она отлично понимала, что и без официального бракосочетания Уэллс никогда ее не оставит.

Во время войны Мура активно сотрудничала со своим старым знакомым Локкартом, контакты с которым не теряла никогда, по делам французского Сопротивления, работала в журнале «Свободная Франция», общалась даже с де Голлем. Но с Уэллсом она была рядом неотлучно.

13 августа 1946 года 80-летний Уэллс покинул этот мир. В завещании он оставил Муре $100 000, так что материальных проблем она не ощущала до конца жизни. А закончились ли ее дела, о которых мы не знаем, — мы не знаем. В начале 50-х ее допросили по поводу контактов с «Кембриджской пятеркой» (советскими шпионами в Англии), но оставили в покое. Старые связи?

 

НА ОТДЫХЕ

 

Она постарела и погрузнела, явно пристрастилась к алкоголю, которому и раньше отдавала должное. Но все чаще ею начинали интересоваться как живой историей. Нина Берберова долго с ней беседовала и написала о ней бестселлер «Железная женщина» – Горький называл ее так.

Посещала она и СССР — никаких препятствий, как, впрочем, и при Сталине. Была там на обсуждении пьесы Шатрова «Большевики» и заметила, что актеры, игравшие чекистов, на реальных чекистов совершенно не похожи. Ей было видней — она на чекистов насмотрелась…

В ноябре 1974 года она умерла. Теперь о ней и о ее истинной роли в жизни двух великих писателей и трех мощных разведок можно было спорить — с удовольствием, но без всякого толка. За три месяца до ее смерти сгорел трейлер с ее архивом — возможно, именно там был и архив Горького, о котором не понятно, вернула ли она его в Москву. Вряд ли не по ее воле…

Что от нее осталось? Уже упомянутая книга «Железная женщина» и куча загадок, ответы на которые если и найдутся, то слишком поздно. Поэтому закончу словами той же Берберовой: «Ее увлечения не были изувечены ни нравственными соображениями, ни притворным целомудрием, ни бытовыми табу… Она была свободна задолго до «всеобщего женского освобождения».

 

Все иллюстрации из открытых источников