КОРНИ И КРЫЛЬЯ с Борисом Бурдой: Стефан Банах из Львова — один из создателей современного функционального анализа и львовской математической школы
Не спрашивайте меня, о чем же думал Стефан Гречек до рождения ребенка – отлично известно, что в это время мужчины думают и чем именно. Но совсем безответственным его назвать нельзя. Родившегося ребенка практически сразу передали на воспитание матери Гречека – его бабушки. Потом он был отдан на воспитание владелице небольшой прачечной Франтишке Плове, а отец помогал ему финансово.
Помощи отца хватило и на окончание начальной школы, и на поступление в Краковскую гимназию. Учился он там не то чтобы как будущий гений – по главным гимназическим предметам, мертвым и живым языкам, у него были приличные оценки, но не более того. А вот по математике и естественным наукам ничего, кроме «отлично», он в жизни не получал, да и не очень при этом перетруждался. Об уровне преподавания математики в гимназии он потом отзывался без особого уважения.
Соученики вспоминают его, как тихого, спокойного, всегда аккуратно одетого мальчика, вежливого и доброжелательного. Он подрабатывал, где мог, репетиторством, но одноклассникам помогал бесплатно. Его гимназический товарищ Вилькош тоже стал известным математиком – может, не так уж плохо там учили?
В 1910 году Стефан Банах получил аттестат зрелости и отец сказал ему: «Я поклялся твоей матери, что буду тебе помогать до получения аттестата. Теперь ты должен полагаться только на себя и сам себя содержать». Это не испортило его отношений с отцом – они как-то общались до смерти самого Банаха (отец пережил его на 13 лет и умер почти столетним). А с матерью и не наладило – отец всю жизнь категорически отказывался ему сообщить хоть что-то о ней, поскольку дал слово. Ну что ж, бывают и такие австро-венгерские военнослужащие – знаем, Гашека читали. Так Стефан Банах и не увидел матери ни разу в жизни до конца дней. Ну и вопрос о плате за учение в университете должен был решать, как получится, это уж само собой.
Он пошел проторенным путем – репетиторствовал, помогал оболтусам выучить гимназический курс, а сам за их счет проходил университетский во Львовской политехнике. Когда денег совсем уж не хватало, прерывал учебу и больше работал. За четыре года защитил так называемый «полу-диплом» (это за два курса), а тут и Первая мировая началась. Банах вернулся в Краков, зарабатывал тем же, что и прежде, пытался и сам учиться, но плохо выходило. И тут весной 1916 года ему необыкновенно повезло.
Он шел и беседовал со своим другом Отто Никодимом (тот позже тоже переехал во Львов и стал известным математиком). Беседовал, конечно же, о математике. Когда он произнес слова «интеграл Лебега», идущий навстречу прохожий подошел и представился. Это был выдающийся математик Гуго Штейнгауз, один из основателей таких важных разделов математики, как теория вероятности и теория игр, талантливый афорист и блестящий популяризатор (когда я учился в физ-мат школе, его книгу «Математический калейдоскоп» читали все мои соученики). Эта встреча была большой удачей для Банаха, и не только для него – Штейнгауз говорил, что эта встреча стала его главным открытием.
По совету Штейнгауза, Банах перебрался во Львов, и вскоре там появилась первая написанная ими в соавторстве научная статья – одна из многих. В 1920 году Банаху предложили место ассистента на кафедре математики Львовской политехники, и тогда же он защищает докторскую диссертацию. С 1922 года он занимает должность «чрезвычайного профессора» Львовского университета (чего уж чрезвычайней – профессор без законченного высшего образования!), а вскоре становится и обычным профессором, без всяких оговорок.
Достижения его не только велики, но и многочисленны. Посмотрите посвященный ему раздел Википедии – там даются отдельные ссылки и на банахову алгебру, и на банахово пространство, и на банаховы пределы, и на парадокс Банаха — Тарского, и на теорему Банаха — Штейнгауза, и на теоремы Банаха о неподвижной точке и об обратном операторе, и на пространство Хана-Банаха… всего и не перечислить! Усилиями Банаха и Штейнгауза во Львове возникла серьезная математическая школа, достижения которой актуальны и сейчас.
Где во Львове чаще всего обсуждаются любые проблемы? В кафе, разумеется. Шумные и дружные львовские математики сначала обсуждали свои дела в кафе «Рома» на углу Академической, но хозяин как-то отказал Банаху в кредите и, чтобы досадить ему, математики перебрались напротив, в заведение под названием «Шкоцкое кафе». По-русски это просто значит «Шотландское кафе» — ведь самоназвание шотландцев, как известно, «скотты» и при Алексее Михайловиче шотландцев на Руси так и называли – «скотские немцы».
Сначала математики писали друг другу свои формулы на мраморных столах кафе. Но после закрытия кафе, официанты имели неприятную привычку наводить чистоту и смывали столь дорогие математикам формулы. Пару раз при этом пропали весьма важные доказательства, которые было не так-то легко повторить. Тогда жена Банаха — Люция Браус (кстати, ее познакомил с Банахом тот же Штейнгауз) решила проблему радикально, купив здоровенную книгу вроде конторской. Так возникла «Шкотская книга» — одна из самых почитаемых реликвий математического мира.
Велась она довольно просто: тот, кто формулировал проблему, записывал ее на левой, нечетной странице книги; нашедшие решение располагали его на правой, четной странице. Хорошим тоном считалось предложить за решение проблемы небольшое полушуточное вознаграждение – четыре маленькие кружки пива, бутылку вина, ужин в ресторане «Жорж».
За решение одной из самых сложных проблем, внесенных в «Шкоцкую книгу», друг Банаха — Мазур обещал живого гуся. Ее решил шведский математик Пер Энфло только в 1972 году – и в Варшаве ему действительно вручили гуся! Молодцы, слово надо держать! А то вот недавно, молодой львовский ученый Андрей Загороднюк, решил какую-то из ранее нерешенных задач «Шкоцкой книги», но обещанного пива не получил – обошелся признанием коллег. Стыд-то какой, крохоборство самое настоящее! Имейте совесть – вручите талантливому человеку честно заработанное им пиво! Если денег жалко, я сам готов заплатить – честь дороже!
Началась Вторая мировая война. Львов заняли советские войска, но на положении Банаха это не отразилось. Он стал деканом физмата Львовского университета, по совместительству заведовал кафедрой теормеха своей родной Политехники, а в 1940 году его даже избрали депутатом Львовского горсовета. Ему, правда, пришлось дать советским властям обещание выучить украинский язык, но для человека такого интеллекта это явно не было проблемой.
А вот приход фашистов стал для него непосредственной угрозой жизни. Фашисты вскоре после захвата Львова, устроили там резню львовской профессуры, и хоть Банаха она миновала, он угодил в тюрьму – как же, советский депутат! Из тюрьмы его, правда, почему-то выпустили, но о работе он не мог и мечтать. Банаху угрожала, помимо всякой иной, и голодная смерть, но вдруг работа нашлась. Правда, очень специфическая, но это его спасло.
Еще при поляках во Львове работала лаборатория профессора Вейгла, единственная в мире, которая выпускала действенную вакцину против сыпного тифа. При СССР она тоже продолжала работать, пользуясь определенным покровительством властей – очень уж была нужна вакцина от окопной болезни. Вейгл, не только хороший ученый, но и достойный человек, использовал нужду властей в лаборатории, чтобы приютить при ней некоторых поляков, которых советская власть собиралась выслать в Казахстан. Они работали медсестрами, переводчиками (Вейгл не говорил по-русски). Но главной их работой было – кормить вшей. Своей кровью – ничего другого они не едят. Разумеется, постоянно рискуя заразиться (меры принимались, но стопроцентной гарантии не давали). Жуткая работа, но выбора у них не было.
С приходом немцев производство потребовали расширить – вакцины было нужно много, и Вейгл воспользовался тем, что кадрами на эту работу не особенно приходилось перебирать. Кормителями вшей у Вейгла работала значительная часть львовской профессуры, врачи, писатели, поэты, представители искусства – в общем, элита общества, еще и не всякого брали. За их труд им не только платили – им выдавали особый аусвайс, с которым можно было практически безопасно ходить по городу, не очень опасаясь даже гестапо.
Именно кормителем вшей и проработал Банах все время оккупации. Работал там и его сын, и его жена – с ее неарийским происхождением это место было для нее просто спасительным. Вейгл брал на работу и евреев, и они получали возможность спасти свою жизнь. Более того, Вейгл и его люди воровали часть выпущенной сыворотки и переправляли ее партизанам, и даже в львовское и варшавское гетто. После войны, свершенное Вейглом сравнивали с делами Оскара Шиндлера. А в 2003 году, уже посмертно, музей «Яд Вашем» наградил его медалью «Праведник народов мира».
Но вот немцев выгнали из Львова. Банах и его друзья вновь обрели припрятанную ими «Шкоцкую книгу» — есть версия, что ее закопали на стадионе у футбольных ворот, а потом выкопали. Через математика Станислава Улама книгу передали в США. Улам перевел ее на английский и разослал ее знакомым математикам. Сейчас она принадлежит Центру Банаха при институте математики Польской академии наук. В 1981 году ее переиздали, снабдив современными комментариями. Это крайне важный документ истории математики – и, пожалуй, не только истории…
Банах вновь возглавил физ-мат университета и активно участвовал в его восстановлении. Но что бы ему пришлось делать при начавшейся тогда массовой репатриации поляков из Львова? Ему уже предлагали кафедру в Кракове, в Ягеллонском университете, его кандидатура рассматривалась на должность министра образования Польши. Но вопрос решился проще и ужаснее: у него был диагностирован рак легких, и в декабре 1945 года Стефан Банах скончался.
Заслуги Банаха столь велики, что его и сейчас вспоминают с уважением. Поляки заслуженно гордятся им, как одним из виднейших математиков мира. О Центре Банаха я уже упоминал, а в 1992 году, к столетию его рождения, учреждена Медаль имени Банаха за особые заслуги в математике. В Кракове установлено целых два памятника Банаху, улиц Банаха много в польских городах. Но и в Украине его любят и помнят – все-таки самые главные открытия и достижения его жизни связаны со Львовом. Он похоронен на знаменитом мемориальном Лычаковском кладбище, а улица между кладбищем и ботаническим садом теперь названа улицей Банаха. Есть и мемориальная доска Банаху в ВУЗе, в котором он преподавал. Более того – снова открыли «Шкоцкую кавярню» там, где она находилась раньше. Только «Шкоцкой книги» там больше нет, и у математиков не всегда хватает денег, чтобы выпить там чашечку кофе. Банаха тоже пока нет.
Будем ждать.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
