АХ, ЛЮБОВЬ: поэт «золотая голова» и балерина «босая ножка»

Арт-оформление: huxley.media via Photoshop
Любовь бывает очень разная. Не менее разная, чем, скажем, театральные представления, на которые любовь похожа. Одно дело — печальная трагедия, другое — увлекательная драма, третье — искрометная комедия, а есть, кроме того, легкомысленный водевиль, шокирующий гиньоль, вульгарный фарс, жуткие ужастики и еще столько, что всего и не перечесть.
С любовью все так же. Даже в этой рубрике мы обнаруживаем любовь почтительную и уважительную, как у Лютера с Катариной фон Бора, немыслимо романтичную, как у Чакрабона и Кати Десницкой, изначально обреченную, как у кронпринца Рудольфа и Марии Вечеры, не замечающую условностей, как у Нельсона и леди Гамильтон… можно еще долго перечислять. А вот любовь шокирующую и скандальную здесь еще не описывали — но ведь бывает!
БАЛЕРИНА-БОСОНОЖКА
В этой абсолютно невозможной паре дама оказалась на 18 лет старше кавалера. Сейчас, услышав это, разве что плечами пожмут: вот у французского президента жена на 24 года старше, и живут нормально… А тогда это было диковинкой и поводом для насмешек.
Детство у Айседоры Дункан было не из благополучных: отец обанкротился, родители развелись, с малых лет ей пришлось помогать матери, обучая ребятишек своему любимому делу — танцам. Учиться в школе она начала с 5 лет, скрыв свой возраст. Но уже в 10 ушла оттуда, решив, что от нее нет пользы, и начала заниматься только тем, что любила, — музыкой и танцами.
Свой стиль Айседора придумала не одна — долго выступая с балериной-новатором Лои Фуллер, она развивала ее идеи. Но именно Дункан придумала для стиля идеологию. Главное в ней — опора на античные образы. В Периклов век не было ни пачек, ни пуантов — она танцевала в легких полупрозрачных хитонах и босиком.
Не все это воспринимали — скажем, графиня Меттерних так возмущалась ее костюмом, что ей на всякий случай объяснили: мол, багаж балерины еще не прибыл, вот она и танцует в чем попало… Но Айседора танцевала настолько необычно и талантливо, что в то время, когда ее будущая страсть успела родиться, она была уже известной в мире танца.

ПОЭТ ОТ СОХИ
Сергей Есенин появился на свет в селе Константиново Рязанской губернии, явно не в самой бедной семье — смог окончить земское училище и учительскую школу, после которой переехал в Москву, где работал приказчиком в мясной лавке. При этом поступил вольнослушателем в университет — это уж точно не каждый приказчик мог…
В 19 лет опубликовал свое первое стихотворение под вычурным псевдонимом Аристон, а в 20 перебрался в Петербург, где познакомился с Блоком, которому принес свои стихи, завернутые в деревенский платок. Он уже понимал, что крестьянские корни не стоит и пытаться скрыть — их надо подчеркивать!
Известность Есенина быстро росла, и в этом играл роль не только талант, но и типичное для Серебряного века безразличие к сексуальной ориентации — и Сергей Городецкий, и особенно Николай Клюев, помогая ему утвердиться в поэтическом мире, проявляли явную личную заинтересованность.
Клюев даже уберег его от отправки на фронт, порекомендовав в санитары личного санитарного поезда императрицы (интересно, что вторую рекомендацию дал Григорий Распутин…). Но и женщин в его биографии хватало.
С одной из них, корректором Анной Изрядновой, поэт даже вступил в фактический брак, у них родился сын Юрий (расстрелян в 1937 году, еестественно, ни за что). Но понимал он этот брак своеобразно: перед рождением сына заскучал и решил съездить в Крым, но денег на двоих не хватало, и он поехал один. Конечно, они вскоре разошлись.
С актрисой Зинаидой Райх Есенин даже обвенчался в революционном 1917 году, причем брак продлился 4 года и принес дочь Татьяну и сына Константина, впоследствии самого известного футбольного статистика СССР. Как раз будучи им беременной, Райх ушла к Всеволоду Мейерхольду, с которым и прожила всю дальнейшую жизнь.
С детьми, однако, Есенин продолжал общаться, платил алименты, неоднократно их посещал. Позже, уже после романа с Айседорой, поэтесса Надежда Вольпин родит ему сына Александра, известного диссидента, — он умер совсем недавно, в 2016-м. Впрочем, как его детям быть заурядными с такой-то генетикой…

ПУТЬ В МОСКВУ
У Айседоры тоже рождались дети, но принципиально внебрачные — она заявила, что никогда не выйдет замуж. От знаменитого режиссера Гордона Крэга она родила дочку Дердре, от наследника империи швейных машинок Париса Зингера — сына Патрика. Но в 1913 году оба ее ребенка погибли в автомобиле, упавшем с моста в Сену, — дверь при падении заклинило, и они захлебнулись. Тогда танцовщица еще не знала, как опасен автомобиль для ее рода. Через год она родила еще одного сына, но он скончался спустя несколько часов.
Ее собственная карьера была более чем успешной. Во Франции у Дункан уже имелась своя школа танца, в Греции она вообще создала Центр изучения танца, носящий ее имя. Но депрессия после смерти детей ее сильно угнетала, заставляя рассматривать рискованные версии. И когда советский наркомпрос Луначарский пригласил ее открыть танцевальную школу в Москве, наобещав сорок бочек арестантов, как в ее представлениях в Храме Христа Спасителя (обманул, конечно, но в Большом театре она действительно выступала), Айседора решилась принять это экзотическое предложение.
ОНИ ВСТРЕТИЛИСЬ ТАК
Конечно, в Москве Айседора Дункан быстро стала сенсацией. Юрий Анненков пишет о ней: «Малиноволосая, беспутная и печальная, чистая в мыслях, великодушная сердцем, осмеянная и загрязненная кутилами всех частей света и прозванная ‟Дунькой”»…
Она открыла на Пречистенке школу пластики для пролетарских детей, усердно участвовала в светской жизни богемной Москвы, и Есенин достаточно интенсивно пытался с ней познакомиться, но получилось это только 3 октября 1921 года, на дне рождения художника Георгия Якулова.
Они не должны были даже понимать друг друга — Есенин говорил исключительно по-русски, а Айседора изъяснялась на английском и французском, но по-русски знала только отдельные слова. Однако этих слов им вполне хватило. Пресс-секретарь Дункан Илья Шнейдер вспоминает, что Есенин ворвался в мастерскую с воплем: «Где Дункан?» и уже через несколько минут стоял перед ней на коленях, пока она, полулежа на софе, гладила его волосы и говорила: «залатая галава», «ангел» и «тшорт» — почти все русские слова, которые она знала.
Сначала она звала его Патриком — ей казалось, что, если бы ее сын вырос, он выглядел бы именно так. Он читал ей свои стихи — она потом говорила, что ничего не поняла, кроме того, что это музыка, а он гений. От Якулова они ушли вместе.
Вскоре Есенин перебрался в особняк Дункан и их роман стал фактом светской жизни. В основном о них злословили, иногда весьма вычурно — одна эмигрантская газета, например, писала, что при знакомстве Айседора почесала ногой за ухом, а Есенин высморкался наизусть.
Их совместная жизнь была какой угодно, но не скучной — Есенин обожал демонстрировать такой характерный симптом алкоголизма, как бред ревности, скандалил, собирал вещички и уходил (что интересно, Айседора его находила и привозила к себе домой). Это дополнялось виртуозным матом (говорят, что Есенин воспроизводил все 260 слов «большого петровского загиба», кроме него это мог только Алексей Толстой) и даже затрещинами.
Он сам потом говорил: «Я двух женщин бил — Зинаиду и Изадору — и не мог иначе. Для меня любовь — это страшное мучение, это так мучительно». Понятно: это он, бедняга, мучился, а женщины, значит, были счастливы… Вот такая любовь.

ДУНЬКА В ЕВРОПЕ
Да, любовь Айседоры была так сильна, что, когда пришла пора гастролей по Европе и Америке, она, чтобы взять с собой Есенина, отказалась от своего обета не выходить замуж. Перед тем как оформить брак, они ужаснулись разнице в их возрасте и уговорили записать Дункан в новых документах на 10 лет моложе, чем на самом деле.
Оба приняли новую двойную фамилию Дункан-Есенин. «Я теперь Дункан!» — гордо восклицал поэт, получив новый паспорт. Они улетели в Европу, а за ними помчалась ехидная эпиграмма: «Есенина куда вознес аэроплан? — В Афины Древние, к развалинам Дункан».
Айседора старалась раскрутить дарование мужа: организовывала перевод и публикацию его стихов, устраивала выступления, но успеха он, в отличие от супруги, не имел. Это еще больше возмущало его потому, что талант Айседоры он невысоко ставил, говоря о нем: «Я хочу писать, а она танцует. Мне не нравятся танцы. Я их не понимаю. Мне неприятно слышать, что ей аплодируют в театре. Нерусское это искусство, потому я его и не люблю».
Где тут логика? Получается, что Европа и США и не должны его любить, раз они не Россия… Квасные патриоты никогда не понимают, что у дубинки национальной исключительности, которой они любят размахивать, два конца. А пресса не забывала о нем упомянуть, но в единственном контексте — вон, мол, какой супруг у мегазвезды.
Он потом рассказывал, как увидел себя в газете: «Прошу кого-то перевести подпись под портретом. Мне и переводят: ‟Сергей Есенин, русский мужик, муж знаменитой, несравненной, очаровательной танцовщицы Айседоры Дункан, бессмертный талант которой…” и т. д. и т. п. Злость меня такая взяла, что я эту газету на мелкие клочки изодрал и долго потом успокоиться не мог. Вот тебе и слава! В тот вечер спустился я в ресторан и крепко, помнится, запил. Пью и плачу. Очень уж мне назад, домой, хочется».
Понятно, что в таком душевном состоянии Есенин рукоприкладство не только не прекратил, а, наоборот, стал прибегать к нему часто, и однажды Айседора даже вызвала полицию. Правда, через несколько дней она вытащила его из-за решетки — терпения любящей женщины хватало надолго. Но и оно подошло к концу.

РАССТАВАНИЕ И ГИБЕЛЬ
В августе 1923 года они вернулись в Москву. Почти сразу же Айседора уехала в Париж по гастрольным делам, сказав Илье Шнейдеру: «Я привезла этого ребенка на родину, но у меня нет более ничего общего с ним». Есенин тоже начал отзываться о ней предельно резко, употребляя выражения вроде «Вздорная баба, к тому же иностранная» и «Вот пристала, липнет, как патока!»
Уже в октябре он отправил Дункан короткую телеграмму: «Люблю другую. Женат и счастлив!» Опять соврал, конечно, — просто вернулся к своему секретарю Галине Бениславской, с которой жил еще до Айседоры. Эта интересная дама, до секретарства у Есенина 4 года работавшая в ЧК, любила Есенина по-настоящему — не ругала, когда он уходил, принимала, когда возвращался, а через год после смерти поэта застрелилась на его могиле.
Дальнейшая короткая жизнь Есенина проходила от дебоша к дебошу, которые перемежались появлением новых стихов (кстати, очень хороших — между нравственными качествами и творческими способностями никакой связи нет — ни положительной, ни отрицательной; это усвоить сложно, но совершенно необходимо).
Его последняя жена, кстати, внучка Льва Толстого, устроила его в платную психоневрологическую клинику МГУ, но он оттуда ушел, снял все деньги со своей сберкнижки и уехал в Питер, в гостиницу «Англетер», из которой уже не вышел живым.
А Айседора тоже ненадолго пережила этот роман. Ее детей погубил автомобиль, Есенина — удушение, а против нее эти две вещи объединились. В баре Ниццы она договорилась о тест-драйве с торговцем спортивными автомобилями. Айседора села в машину, не надев теплого пальто, только укутав шею длинным шарфом, помахала рукой и сказала: «Прощайте, друзья мои, я еду к славе». Оказалось, что это были ее последние слова — ветром шарф отбросило назад, он намотался на колесо и в считанные секунды задушил ее.

СОВЕТ НА ПРОЩАНИЕ
Конечно, это грустная история, да еще и с загодя предсказуемым печальным концом. Но она волнует и огорчает, более того — учит некоторым полезным вещам. Скажем, тому, что доводы разума для любви силы не имеют. Кстати, не это самое худшее: печальнее всего то, что эти заблуждения — не навсегда, пройдет время, и они рассеются, словно утренний туман от дуновения легкого бриза… Просто не забывайте: разум и любовь — не друзья и не враги. Они даже не знакомы. «В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань». И не пытайтесь!
При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.