ЭКОНОМИКА ДОБРА И ЗЛА: как заставить дьявола приносить пользу

Photo by Rishabh Dharmani on Unsplash

Казалось бы, экономика — это про цифры. Многие из нас убеждены, что привычное нам экономическое поведение лежит по ту сторону добра и зла. Но выдающийся экономист Томаш Седлачек попытался доказать обратное.

В книге «Экономика добра и зла» он подчеркнул, что многие современные идеи были рождены уже на заре цивилизации. По его мнению, экономика занята не генерацией материальных благ и ростом производительности труда, а именно вопросами добра и зла. Давайте вместе поразмышляем об этом, оттолкнувшись от идей Седлачека.

БИЗНЕСМЕНЫ ДРЕВНОСТИ

«Эпос о Гильгамеше» — первое литературное произведение в мире. По крайней мере, ничего древнее до нас не дошло. Более 4000 тысяч лет назад народы древней Месопотамии — шумеры, аккадцы, ассирийцы, вавилоняне — задумывались о вещах, которые волнуют человечество до сих пор: о добре и зле, любви и дружбе, бессмертии и посмертной славе.

Современному Homo economicus, зацикленному на рациональном экономическом содержании любой деятельности, кажется, что древние люди ничего не понимали в экономике. Откуда взяться экономическому мышлению, если сознание сковано путами религии и мифа? На самом деле экономика началась вовсе не с Адама Смита и даже не с древнегреческого философа Ксенофонта, который, собственно, и изобрел это замечательное слово — «экономика».

Известный экономический историк Нил Фергюсон справедливо утверждает, что авторы древних текстов были совсем не поэтами и философами, а бизнесменами. Причем, если внимательно присмотреться, это касается не только глиняных табличек, которые фиксировали показатели древнего храмового хозяйства.

«ШУМЕРСКИЙ СТИВ ДЖОБС»

Задолго до «поведенческой экономики» Даниэля Канемана «Эпос о Гильгамеше» говорит нам о роли в потреблении не только физических стимулов, но представлений и мотиваций. Именно в городах-государствах Древней Месопотамии следует искать истоки таких понятий, как рынок, максимизация эффективности, разделение труда, природные ресурсы и др.

Правитель Урука Гильгамеш выступает в начале эпоса в роли выдающегося визионера, чем-то напоминающего Стива Джобса, который, как известно, обладал несносным характером и нередко унижал своих сотрудников. Оба ставили великие цели, но при этом были жестоки и несправедливы к окружающим. Тем, чем для Джобса был айфон, для Гильгамеша было строительство грандиозной городской стены. Если работа для вас более приоритетна, чем семья, вы «типичный Гильгамеш».

Он считал, что семья мешает работе. Поэтому, пытаясь добиться максимальной производительности труда, ограничивал общение работников с женами, матерями и детьми. Практически это первая версия Homo economicus, «человека-робота», жизнь которого должна быть подчинена исключительно рациональным экономическим целям.

ТРАНСФОРМИРУЮЩАЯ ЭНЕРГИЯ ДРУЖБЫ

Гильгамеш был не только предтечей идей Платона об идеальном государстве, но и дистопий «О дивный новый мир» О. Хаксли и «1984» Дж. Оруэлла. Собственно, неоклассическая экономика с ее подходом к результату человеческого труда как к «чистой функции» из того же разряда. Но в случае с Гильгамешем жизнь и боги все расставили на свои места.

По молитвам шумерских работяг, жаловавшихся на игнорирование начальством их естественных эмоциональных потребностей, боги послали Гильгамешу противника — дикаря Энкиду. Но когда стало ясно, что по физической силе и амбициям они равновелики друг другу, между ними возникла дружба.

Чувство, которое ломает рациональное представление о сотрудничестве как коллективном действии ради материального результата. Дружба совершенно непродуктивна. Но она способна менять личность человека и даже облик целого общества. Друзья совершают деяния, которые были не под силу одиночке.

ДЕСАКРАЛИЗАЦИЯ ПРИРОДЫ. ИЗ ДИКАРЯ — В ПОТРЕБИТЕЛИ

Гильгамеш и Энкиду отважились на борьбу с демоном Хумбабой, охраняющим кедровый лес. Это серьезный экономический акт, поскольку дефицитная древесина в Месопотамии дороже золота. Важный нюанс: вырубка леса — это еще и богоборческий акт, ведь кедровая роща священна, а убитый Хумбаба был поставлен на свое рабочее место не кем-нибудь, а богами.

Природа больше не священна, отныне она — экономический ресурс. Но, чтобы превратить табуированное священное дерево в строительный материал, нужно было иметь предпринимательское мышление и невероятную отвагу! Дружба сообщает обоим героям несвойственные им ранее качества.

Вступая в клуб друзей Huxley, Вы поддерживаете философию, науку и искусство

Присоединиться к клубу друзей

Гильгамеш получает своего рода animal spirits — животную энергию Энкиду. Ту самую жизнерадостность, направляющую поведение человека, о которой писал Джон Кейнс в «Общей теории занятости, процента и денег» (1936 г.)

В свою очередь, звериное альтер эго Гильгамеша, Энкиду, из дикаря превращается в потребителя благ городской цивилизации. Можно сказать, что соблазнившая его блудница Шамхат стала первым в истории человечества директором по маркетингу, который впервые догадался использовать секс в рекламных целях.

МАРКЕТИНГ ПО-ШУМЕРСКИ. ПРИРУЧЕНИЕ ЗЛА

Шамхат создала несуществовавший ранее потребительский спрос на новые товары и образ жизни. Ведь поначалу Энкиду не понимал ценности благ цивилизации. Как олицетворение нецивилизованного зла и последовательный «антирыночник», он уничтожал плоды экономической деятельности Урука.

При некоторой доле фантазии в истории очеловечивания Энкиду можно усмотреть параллель с одной из главных схем экономической теории — зарождением принципа невидимой руки рынка. Иногда зло выгоднее запрячь в плуг, чем воевать с ним. Это поняли еще в Древнем Шумере. Позже святой Прокопий будет пахать поле на «прирученном» черте. А Гете в «Фаусте» поведает о силе, что «вечно хочет зла и вечно совершает благо».

Присутствие фаустианского начала в современной экономической системе отметил американский философ Майкл Новак в своей книге «Дух демократического капитализма» (1982 г). В отличие от поборников альтернативных систем, сторонники капитализма поняли, что зло глубоко проникло в человеческую природу, и решили использовать энергию греха, а не бороться с ним.

У Адама Смита эта идея трансформировалась в известную притчу о мяснике, который, потакая своему эгоизму, приносит общественную пользу.

ГИЛЬГАМЕШ ПРОТИВ АВСТРИЙСКОЙ ШКОЛЫ

«Эпосу о Гильгамеше» знакома и идея гедонизма, которую Австрийская экономическая школа считает основой экономического поведения. Карл Менгер или Людвиг фон Мизес полагают, что любой Homo economicus всегда стремится к максимизации удовольствия. Но Гильгамеш с их мнением бы не согласился. Когда месть богов привела к гибели любимого друга, правитель понял, что единственное, за что стоит бороться, — это бессмертие. Ни земная слава, ни подвиги больше не увлекают его.

Нимфа Сидури, указывая герою на бессмысленность целей, предлагает гедонистический выбор: «Ты же, Гильгамеш, насыщай желудок, днем и ночью да будешь ты весел, праздник справляй ежедневно, днем и ночью играй и пляши ты! Светлы да будут твои одежды, волосы чисты, водой омывайся. Гляди, как дитя твою руку держит, своими объятьями радуй подругу — только в этом дело человека!»

Но Гильгамеш отвергает очевидную для Австрийской школы экономическую максиму. Его интересует не максимизация земных благ, а максимизация срока жизни.

БЕССМЕРТНЫЕ АРХЕТИПЫ

К сожалению, правителю Урука так и не удалось обрести бессмертие — цветок, который гарантировал такую возможность, похитил коварный змей. Но все же Гильгамеш обрел его в другой форме — мы до сих пор восхищаемся повествованием о его героической дружбе с Энкиду.

В эпосе мы обнаруживаем архетипы, которые живут в нас и сегодня. В том числе и те, что определяют наше экономическое поведение. Поставленные историей о Гильгамеше вопросы, на новом технологическом витке оказываются чрезвычайно актуальными. Например, идея о том, что гуманизм мешает эффективности, по-прежнему представляет людей роботоподобными существами. Со времен Гильгамеша мы являемся свидетелями и участникам великой драмы эмансипации человека от природы.

Все дальше мы удаляемся от естественного состояния, но наши желания контроля, свободы и удовольствий становятся все более ненасытны. Вместе с тем, древний эпос показывает нам верное направление движения — путь реставрации живой личности. Через дружбу, любовь, служение людям, стремление к идеалу, лежащему за пределами этого мира. А иногда — за пределами человеческих возможностей.