КОРНИ И КРЫЛЬЯ с Борисом Бурдой: Юрий Кондратюк из Полтавы — украинский Циолковский, которому установлен памятник в США на главном американском космодроме, на мысе Канаверал
Но никто тогда не знал, что эта уникальная экспедиция полностью повторяла схему полета, предложенную еще в 1916 году уроженцем Полтавы. Может, оно и к лучшему, а то советская печать наговорила бы такого, что до сих пор было бы неудобно…
А звали его – во всяком случае, в детстве и юности – Александр Игнатьевич Шаргей. Рос он во вполне типичной украинской семье. Папа — еврей, выкрестившийся в католичество. Мама, что в Полтаве даже логично – потомок шведского генерала Шлиппенбаха, того, что в пушкинской «Полтаве» — «уходит Розен сквозь теснины, сдается пылкий Шлиппенбах»… После полтавского поражения он перешел на службу к победившему его Петру и дослужился до генерал-поручика – он как раз и есть пра- (5 раз)- дедушка младенца Александра.
Его родители участвовали в тогдашних студенческих протестах и, как это бывает во все времена, кончилось это для них немалой бедой. Его беременную мать арестовали на протестной демонстрации и обошлись там с ней с таким тактом и чуткостью, что для нее это кончилось душевной болезнью. Она умерла в лечебнице для душевнобольных, когда ее сын был совсем малышом, и с шестилетнего возраста он воспитывался в семье бабушки.
Он окончил гимназию с серебряной медалью и поступил в Петроградский политех. Уже в 16 лет, после прочтения романа Бернгарда Келлермана «Туннель», он сначала задумался над проектом такого туннеля из США в Европу через центр Земли, признал, что пока это затруднительно, и задумался над более реальным проектом – межпланетным путешествием.
Еще тогда он разработал четкий поэтапный план осуществления путешествия на Луну: испробовать действие приспособления для подъёма в атмосферу; полёт не особенно далеко от земной поверхности, на несколько тысяч вёрст; полёт на Луну без посадки; полёт вокруг Луны; полёт на Луну с посадкой. Практически так в итоге и поступили.
Закончить институт у него не получилось – школа прапорщиков, война, три года в окопах на турецком фронте. После революции его мобилизовали в белую армию, но его это не устроило, и он дезертировал. Красная армия устраивала его не больше — после взятия Киева большевиками, он вообще попытался скрыться за границу, но не получилось. Жить становилось опасно: о судьбе офицеров при советской власти ходили ужасные слухи (как оказалось, во многом верные). Надо было что-то делать, но что именно?
На помощь пришла его мачеха Елена Петровна Кареева. У преподавателя ее дочери, сводной сестры Александра — Нины, от туберкулеза умер брат-студент. Она договорилась с этим преподавателем, и он передал Александру документы покойного. Так он стал Юрием Васильевичем Кондратюком, и в том организационно-бюрократическом кафешантане, который творился в советских учреждениях в 1921 году, этого никто и не заметил. Под этим именем мир в дальнейшем его и знал. Но мы запомним и его настоящее имя.
А была ли вообще эта история? Была, не извольте сомневаться. Когда в 1969 году о Кондратюке написали статью в «Украинском энциклопедическом словаре», лично Шелест, тогдашний первый секретарь ЦК КПУ, приказал создать комиссию, чтобы изучить биографию «украинского Циолковского». Тут-то вся эта история и выплыла. В итоге комиссия даже сравнивала почерки Шаргея до 1921 года и Кондратюка после, Нина Шаргей, которой мать сообщила всю эту историю перед смертью, в 1977 году дала письменные показания и этот факт был признан. Но без всякого шума. Мол, сам захотел зваться Кондратюком – ну и пусть, его уже за это не накажешь.
Он сам понимал, что с такими нюансами биографии лучше не высовываться. Работал в маленьких украинских городах – Смеле и Малой Виске – смазчиком, прицепщиком, механиком на элеваторе. В 1925 году съездил в Москву – не заинтересуется ли кто-то его идеями о космонавтике? Профессор Академии Жуковского, Ветчинкин, благоприятно отозвался о его книге, даже собирался перетащить его в Москву, да что-то не срослось. Книга вышла в 1929 году под редакцией Ветчинкина, но за счет автора – уже в Сибири, куда он перебрался, скорее всего, чтобы снизить вероятность разоблачения.
В Сибири он совершил настоящий инженерный подвиг – построил в городе Камень-на-Оби гигантский элеватор на 13 000 тонн зерна, который прозвали «Мастодонт», причем без единого гвоздя (ну не было гвоздей, тогда много чего не было). За это его и посадили – мол, на гвоздях экономил, чтобы народное зерно погубить? Оправдывать тогдашние суды просто не умели, не виноват – вот тебе пять лет, а ему дали только три года, то есть по-хорошему — надо было награждать. Элеватор, кстати, проработал до середины 90-х, и погиб только от случайного пожара.
Спасло Кондратюка только то, что НКВД как раз тогда начал заводить «шарашки» — этакие НИИ за колючей проволокой, где разум и знания образованных заключенных использовались с большим КПД, чем на лесоповале.
Он сделал там несколько полезных изобретений и даже смог участвовать в конкурсе на проект ветроэлектростанции в Крыму, объявленном Наркомтяжпромом. Его проект так понравился Орджоникидзе, что его освободили досрочно. Его направили на работу в Институт промэнергетики в Харьков.
Несколько позже он перебрался в Москву. Там ему, бывшему зэку, предложил работу будущий зэк – Сергей Королев. Но он отказался – по всей вероятности, потому, что секретная работа подразумевала строгие проверки, в ходе которых могла всплыть его настоящая фамилия. Кстати, по всей вероятности, Королев ее знал – в 1947 году он помог с переизданием его книги, а через три года Королев запросил в архивах рукописи Александра Шаргея, когда практически никто еще не знал этой фамилии. До подробностей сейчас не докопаться, но сотрудничество этих двух людей могло дать поразительные результаты. Да вот не судьба была…
С началом Великой Отечественной, Кондратюк пошел добровольцем на фронт, служил в войсках связи. Там он вскоре и погиб. Сначала датой его гибели считали октябрь 41-го, но потом нашли ведомость, где он расписался за получение денежного довольствия за январь 42-го. Так что теперь датой его гибели считают 25 февраля 1942 года.
Он похоронен у орловской деревни Кривцово, но вряд ли когда-то удастся точно установить, где именно.
Что нам осталось от его идей? Две тоненькие книжки – «Тем, кто будет читать, чтобы строить» 1919 года и «Завоевание межпланетных пространств» 1929 года. Двухсот страниц не наберется. Что же за идеи он там изложил? Давайте вспомним.
Расчет скорости ракеты для преодоления земного притяжения – выполнен независимо от Циолковского и совершенно иным оригинальным способом.
Идея многоступенчатой ракеты – независимо от Циолковского и Цандера.
Расчет оптимальной траектории запуска ракеты с учетом вращения Земли и движения Луны, дающий заметную экономию.
Предложение использовать в атмосфере крылья для торможения ракеты и расчет оптимальных вариантов торможения.
Обоснование необходимости промежуточных космических баз, включая лунные.
Расчет траектории полета до Луны и обратно, который и сейчас называют «петлёй Кондратюка».
Рекомендация садиться на Луну в отдельном посадочном модуле.
Многим из нас кажется, что так считали всегда, а все это высказано им в двух тоненьких книжонках, изданных за десятилетия до запуска первого спутника. Тоненьких, на плохой бумаге, написанных на съемных квартирах – своей при советской власти он так и не удостоился — реализованных намного позже его смерти…
Впрочем, так ли это? Вполне возможно, что так – биография замечательных людей имеет свойство обрастать легендами. Но и в легендах стоит разобраться. Тем паче, что правда в них тоже есть.
Скажем, скорее всего правда то, что в нацистском ракетном центре Пенемюнде обнаружили сильно поврежденную тетрадь с его записями и расчетами. Откуда она там? Неужели правдива легенда о том, что он не погиб, а попал в плен и потом работал в группе, которая в Пенемюнде создавала «Фау-2» под руководством Вернера фон Брауна?
Не хотелось бы, конечно, да это и не обязательно. Вполне могли забрать у мертвого Кондратюка тетрадь с непонятными записями, разобраться, о чем они и со всем немецким орднунгом переправить в Пенемюнде – авось фон Брауну понадобится.
Но есть и еще одна версия, более поразительная. О том, что Кондратюк не только работал в Пенемюнде, а и бежал после войны в Америку вслед за своим шефом Вернером фон Брауном, который, как известно, и руководил программой «Аполлон». Вы уже заметили, что изложенные выше идеи Кондратюка реализовались в программе «Аполлон» практически без изменений? Ну вот. Даже дату его смерти в Америке кто-то приводит – 1952 год. Доказательств, разумеется, никаких.
Тем паче, история применения идей Кондратюка в программе «Аполлон» вроде бы уже изучена. Предложил эту схему один из американских ученых – Джон Хуболт. Никто его идей поначалу не принял. Фон Браун сразу сказал: «Это не годится». Но всеми осмеиваемый Хуболт настолько верил в свою идею, что написал очень эмоциональное письмо заместителю директора НАСА, добился нового рассмотрения своей идеи и в итоге переубедил даже фон Брауна.
Нет сомнения, что это сэкономило программе миллиарды долларов и годы времени. А о том, что это идея, заимствованная у Кондратюка, американская пресса достаточно много писала. Хуболт и сам это признавал – его заслуг это ничуть не умаляет…
Правда, конспирологи не унывают. «Все очень просто» – отвечают они. – «Кондратюк, прибыв в Америку, поменял имя и стал зваться Джон Хуболт! Можете это опровергнуть?». Думаю, что смог бы – вряд ли Хуболт не оставил бы документальных следов о своей довоенной жизни. Но даже не хочется – больно уж красиво выходит…
Американцы помнят о заслугах Кондратюка. Памятник ему установлен на главном американском космодроме, на мысе Канаверал. 18 октября 2014 года Кондратюка приняли в галерею международной космической славы в городе Аламогордо, Нью-Мехико. Помнят Кондратюка и в других странах мира – что особенно приятно, и на родине. И в городе Горишни Плавни Полтавской области, и в самой Полтаве установлены памятники ему. В Киеве и Полтаве есть улицы Кондратюка, в его честь выпущена украинская монета и две почтовые марки. О таких, практически обязательных на его уровне почестях, как астероид и кратер на обратной стороне луны, названных в честь Кондратюка, упоминаю уже только для порядка…
А почему Кондратюка? Ведь он же Шаргей, это уже доказано! А какая разница? Он сам согласился называться этим именем, он стал под этим именем известен всему миру – пусть уж так и будет. Не в имени дело…
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
