КОРНИ И КРЫЛЬЯ с Борисом Бурдой: Вольф Ладежинский из Катеринополя — крестный отец земельной реформы в Азии

Арт-оформлення: huxley.media via Photoshop

 

Недавно мне попалась блестяще написанная книга англичанина Джо Стадвелла «Азиатская модель управления». Ее заметил сам Билл Гейтс, и не зря — книга одновременно и глубокая, и совершенно понятная, что нелегко совместить. И там я прочел удивительную вещь — что важнейшую роль в успешных реформах аграрного сектора в Азии (в частности, в Японии и Тайване) сыграл Вольф Исаакович Ладежинский, уроженец Катеринополя в Черкасской области, эмигрировавший от ужасов революции в США. Я начал спрашивать у знакомых, кто это — никто не знал, причем я не лучше — я не знал тоже.

Это очень плохо, и надо это исправлять, пока не поздно.

Вольф Исаакович Ладежинский родился 15 марта 1899 года в Екатеринополе (сейчас Катеринополь Черкасской области) под несколько другой фамилией — Ладыжинский. Это в США ее немного изменили. Его отец был человеком далеко не бедным — он торговал древесиной и зерном. А вот в гимназию Вольф поступил с трудом — процентная норма! Тем не менее, он справился.

Но наступила революция, и на семье Вольфа это сказалось в полной мере. Все имущество семьи конфисковали, брат Вольфа был убит — не совсем ясно, за что, а это обычно значит, что просто попался кому-то на глаза… Часть его родни — например, три его сестры — в этих бурях уцелела и много позже это ему изрядно повредило. Потом расскажу, как.

Было достаточно причин уносить ноги, и Вольф это сделал, причем совершенно эпическим путем.

У любимого нами литературного героя он завершился позорной неудачей, а вот у Ладежинского всё получилось. В отличие от Остапа Бендера, он не нес с собой миллиона, и поэтому без особого труда перешел по льду Днестра, что так и не удалось великому комбинатору.

В Румынии он нашел себе знакомую ему работу на мельнице, а как только накопил немного денег, перебрался сначала в Кишинев, а потом и в Бухарест. Там он устроился в румынское «Общество содействию еврейской иммиграции» — это, кстати, тот самый ХИАС, он и сейчас работает. Уже в 1922 году ему поручили сопровождать в США группу еврейских детей-сирот. Там он и остался.

Как и в Румынии, он начал в США с самых низов — продавал газеты, мыл окна, работал всюду, где брали, а параллельно изучал английский, чтобы продолжить учёбу.

В 1926 году он накопил и знание языка, и деньги на обучение, после чего поступил в Колумбийский университет на специальность «экономика сельского хозяйства». 

Окончил за два года и поступил в магистратуру, где начал заниматься вопросом коллективизации в СССР.

Помогала ему изучить советскую экономику и случившаяся кстати подработка — около года он проработал переводчиком в Амторге, организации, занимающейся торговлей между СССР и США.

Получив степень магистра экономики, он опубликовал работу «Коллективизация сельского хозяйства в СССР».

О чем же он там писал? Прежде всего о том, что именно лозунг «Земля — крестьянам!» и привел к победе Октябрьской революции, так как в преимущественно крестьянской стране это привлекло на сторону революционеров большинство.

Однако, вожделенная земля при создании колхозов была у крестьян отобрана, что он расценивал не иначе, как подлое предательство главного союзника и прямой обман.

Вскоре один из видных членов «мозгового треста» при президенте Рузвельте, профессор Тагвелл, порекомендовал привлечь его на работу в Минсельхоз США, как специалиста по сельскому хозяйству СССР.

А там уж на него спихнули и немалую часть работы по изучению сельского хозяйства Дальнего Востока — все равно где-то рядом…

В 1939 году он получил советскую визу и более двух месяцев провел в СССР, изучая и обобщая для своего руководства результаты коллективизации. Он, разумеется, не упустил при этом случая пообщаться с выжившими родичами. Тем не менее, это ему достаточно сильно повредило, а как именно — не сразу и поверите, расскажу позже.

Когда Япония проиграла войну, а оккупировавшие ее американцы озаботились вопросами ее послевоенного устройства — кого они поставили заведовать этой проблемой? Нетрудно догадаться — своего спеца по Дальнему Востоку.

Положение дел было примерно такое: земля в Японии в основном принадлежала богатым землевладельцам, а обрабатывали ее бедные арендаторы. Арендаторы очень хотят получить землю, и японские коммунисты с успехом объясняют им, как это сделать — отнять у крупных землевладельцев и всё поделить, у них приёмы одни и те же.

Советские представители в союзном командовании громко говорят, что они от этой идеи в восторге.

Ладежинский, немало изучавший опыт советского села, достаточно хорошо понимал, в чем дело — сторонниками коммунизма среди крестьян были неумехи, алкаши и бестолочь, уже погубившие свои хозяйства и мечтающие погубить что-нибудь еще.

А вот состоятельный, трудолюбивый и толковый фермер, защищенный законом, уверенный в своем праве на нажитое имущество, да еще и владеющий личным оружием, для коммунизма, как касторка для обжоры — обгадится, но не съест.

Где взять землю для крестьян? Просто отобрать за так — подорвать все правовые основы.

Ладежинский предложил иное: землю государство выкупит, а потом продаст крестьянам — в рассрочку, на предельно мягких условиях, выплачивать можно целых 30 лет

Помогут кредитами, льготами на покупку техники, еще тем, что потребуется — но создадут огромное количество крестьян-собственников, для которых будет важно трудиться на собственной земле, улучшать свое хозяйство и охранять государство, которое им все это обеспечило.

Проект земельной реформы был направлен главе американской оккупационной администрации Макартуру, получил его одобрение, а после этого японский парламент быстро его утвердил — не станут же они с оккупантами спорить, уже пробовали, домо аригато, спасибо большое…

А сам Ладежинский свои заслуги в этой реформе отнюдь не подчеркивал, приписывая их Хироо Вада, бывшему в те времена министром сельского хозяйства.

Вряд ли из скромности — просто понимал, что побежденная нация самолюбива, и достижения всяких гайдзинов принимает, как Мерчуткина кофе пьет — без всякого удовольствия…

 

 

Результаты реформы ее полностью оправдали. 

Уже в 1950 году более 70% японских фермеров владели своей землей. 

Социальная база поддержки японских коммунистов в деревне усохла практически до нуля. Урожаи и надои подскочили, причем кое-где не на проценты, а в разы. Получившие компенсации землевладельцы инвестировали их в японскую промышленность с известным уже результатом.

А Ладежинского направили в Китай — подумать о подобной реформе там. Но было несколько поздно — коммунисты захватили весь материковый Китай и пришлось довольствоваться Тайванем. Однако там все сработало прекрасно.

Принятый в 1953 году закон под названием «Земля — пахарю», основанный на тех же идеях, что и японский аграрный закон, дал землевладельцам деньги, крестьянам землю, сделал крестьян-собственников сторонниками правительства и лишил землевладельцев той власти над крестьянами, которая у них раньше была.

Но вскоре после тайваньского успеха, над Ладежинским грянула гроза. В стране как раз начался разгул маккартизма, коммунистов искали под каждой кроватью, и Ладежинский показался этим бдительным ищейкам прекрасным поводом набдеть.

Ему поставили в вину и службу в Амторге (раз взяли — на это были согласны компартии СССР и США!), и родственников в СССР (ездил к ним — небось за инструкциями Коминтерна), и статьи о советской коллективизации (то, что он эту коллективизацию резко осуждал, значения не имело). В итоге его включили в «черные списки» и выгнали с работы.

Но этот номер у маккартистов не прошел.

Конгрессмен Уолтер Джадд назвал Ладежинского человеком, который больше, чем кто-либо другой, сделал для остановки продвижения коммунизма в Азии

В итоге Ладежинского пригласили на работу непосредственно в Госдепартамент, сняли с него все обвинения и вернули допуск к государственным материалам.

Следующая его миссия — в Южный Вьетнам — удалась несколько меньше.

В этом не было вины Ладежинского — просто он был лишен необходимой для реформы свободы рук. Крупные землевладельцы Вьетнама мешали реформе и имели такую возможность, а в придачу в стране началась гражданская война. В итоге Вьетнам перешел в руки коммунистов, которые реформировали тамошнее сельское хозяйство по-своему.

В 1961 году Ладежинский ушел с госслужбы в Фонд Форда. Там он консультировал непальскую экономику — тоже без особого успеха, потому что не нашел общего языка с непальским монархом Махендрой. После одной из направленных королю резких записок, их совместная работа стала невозможной — короли, они такие…

Зато в Южной Корее премьер Пак Чжон Хи провел реформы настолько успешно, что, согласно исследованию Deutsche Bank, производительность южнокорейского фермера-рисовода оказалась выше, чем у его китайского коллеги… в сорок (!) раз!!!

Не все азиатские страны успешно справились с реформами, но те, которые справились, действительно поражают воображение.

Последние годы жизни Ладежинский работал в составе миссии Всемирного банка в Индии.

Он скончался в 1975 году. Что он нам оставил, как чтит его память мир, не говоря уже об Украине — стране, на земле которой он появился на свет? Боюсь, что у нас Ладежинского и не вспоминают, более того — мало кто знает, кто это такой.

Очень зря! У нас самое время востребовать идеи Ладежинского, а кто это сделает, если ни в одном вузе Украины нет даже стипендии его имени? У нас тоже земельная реформа, она запоздала на много лет, но вроде бы даже как-то идет…  Но пока все очень похоже на те страны Юго-Восточной Азии, в которых реформы не пошли: крестьяне отдают свои паи в аренду агрохолдингам, как в Индонезии и на Филиппинах, а сами все равно обработать их не смогут — техника для них неподъемна, кредитной поддержки нет… 

Вольф Ладежинский нужен нам до зарезу здесь и сейчас, но он отдал все силы и талант другой стране. Появится ли кто-то ему на смену? Очень нужно… А если появится, как отреагирует на него система? Это — еще более интересный вопрос.