КОРНИ И КРЫЛЬЯ с Борисом Бурдой: Леопольд фон Захер-Мазох из Львова, давший название сексуальной особенности
Скажем, только один человек на всей планете дал свое имя континенту – Америго Веспуччи. Людей, открывших континенты, всего четверо – генуэзец Колумб, нидерландец Янсзон, остзеец Беллинсгаузен и русский Лазарев (альтернативные кандидатуры я не обсуждаю: и так понятно, что всякому лестно!). Мы помним эти имена.
Наверное, даже лучше, чем одним из четверых, быть одним из двух? Тем паче, одним из двух людей, именами которых названо нечто, имеющее отношение к миллионам их собратьев? Если один из двух таких людей в своей биографии неоднократно называл себя «украинцем по матери» — как нам к этому относиться?
Факт остается фактом. Из всех многочисленных сексуальных отклонений, только два носят имена конкретных людей. Речь, конечно же, о садизме – Донасьен-Альфонс-Франсуа де Сад, явный француз. А имя противоположности садизма — мазохизму, действительно, дал львовянин Леопольд фон Захер-Мазох. Иногда его имя и фамилию пишут иначе – Леопольд Риттер фон Захер-Мазох, но это не совсем точно – «риттер» здесь просто обозначает дворянский титул, а немцы указывают его не перед именем, как мы, а перед фамилией.
Так что: гордиться нам таким земляком, стыдиться его или как? Давайте о нем хоть что-то узнаем – глядишь, и прояснится.
Его родословная, как и у многих европейских дворян, многонациональна – кого там только нет!
Предками его отца, крупного полицейского чина, начальника полиции Королевства Галиции и Лодомерии (одна из земель Австро-Венгрии со столицей во Львове и тремя официальными языками – немецким, польским и украинским), были и богемские немцы (т.е. происходящие из Чехии), и французы, и голландцы, и перебравшиеся еще в XVI веке в Прагу не то испанцы, не то сефарды (тут одно другому не мешает – сефардские корни были даже у Франциско Франко, да и вообще у очень многих жителей Пиренеев, а вот распространяться об этом могли себе позволить не все и не всегда).
А его мать, Каролина Йозефа фон Мазох, дочь ректора Львовского университета, по отцу происходила из Румынии, а по матери – тоже из богемских немцев. Некоторые исследователи усматривают в ее родословной украинские корни, но не объясняют нам, почему – кроме их горячего желания, фактов нет.
Тем не менее, сам Леопольд фон Захер-Мазох свое украинское происхождение не отрицал – это уже указывалось выше. Возможно, потому, что он родился болезненным, только на девятом году брака между его родителями, и те опасались, что он, как и оба брата его матери, упокоится еще в младенчестве. И, чтобы дать ему шанс, его отправили в село Винники подо Львовом, где он и вырос в простой украинской крестьянской семье, благополучно преодолев все опасности юного возраста.
Его кормилицей и воспитательницей была украинка с прославленным в народной песне именем Гандзя. В своих мемуарах ее воспитанник вспоминал ее по-доброму – он писал: «С ее молоком я впитал любовь к украинцам, впитал в себя украинский язык и любовь к краю своего рождения, к своему отечеству. Благодаря моей кормилице, украинский язык стал первым, которым я овладел. Именно она рассказывала мне волшебные украинские сказки или пела, убаюкивая. Те народные песни запали в душу на всю жизнь, оставив след в моей жизни, в моем эмоциональном мире и во всех поздних сочинениях».
Когда ему исполнилось 12 лет, его семья переехала в Прагу, где он наконец выучился говорить по-немецки – до этого момента польского и украинского ему вполне хватало. Выучился настолько хорошо, что свои литературные труды в основном он написал по-немецки. Но этнический колорит мест, в которых он провел детство, хорошо заметен в его прозе (кстати, в основном не имеющей отношение к проблематике, в связи с которой его обычно вспоминают).
Психотип человека сильно зависит от впечатлений детства. Тут и услышанное от отца – начальника полиции в очень беспокойном регионе, который сыграл немалую роль в подавлении Галицкой резни 1846 года, ужасного восстания с многочисленными жертвами. И визит к красивой и взбалмошной тетке, графине Зенобии – он спрятался в ее спальне и сначала увидел, как графиня привела туда любовника, чуть позже ворвался ее муж с двумя друзьями, и графиня побила и выгнала всех троих: есть женщины в пражских селеньях! Бедный мальчик от страха выдал свое присутствие, графиня отколошматила и малолетку, и потом он признался, что чувствовал какое-то странное удовольствие от ее ударов…
Учился он в университетах Праги и Граца – учился прекрасно — и стал доктором права в 19 лет, что крайне сложно. Он начал преподавать, стал приват-доцентом университета в Граце, а во время войны с Пруссией пошел в армию и храбро сражался, получив даже благодарность генерал-фельдмаршала.
Но этого ему еще не хватало – он начал писать прозу. В 22 года он опубликовал свой первый роман, и с тех пор всю жизнь писал не меньше, чем по книге в год – исторические романы и повести, пьесы, фельетоны, литературную критику. Довольно долго он совмещал писательство и преподавание, но после немалого успеха опубликованного в Париже его романа «Дон Жуан из Коломыи» решил заниматься только литературой.
Немалое место в его прозе уже занимали истории, сходные с теми, которые случались с ним на самом деле. Его личная жизнь была достаточно разнообразной и насыщенной, но, естественно, несколько странной. В его нашумевшем романе «Венера в мехах» он довольно точно изобразил перипетии своего романа с вдовствующей баронессой Фанни фон Пистор-Богдановой. Его герой Северин фон Куземский (это сочетание славянских фамилий и немецкого «фон» в этих краях было вещью самой обычной) подписал такой же контракт, как Захер-Мазох с Фанни.
Этому трудно поверить, но это чистая правда – в контракте было записано, что герр профессор фон Захер-Мазох на полгода поступает к Фанни фон Пистор в рабство. Говорилось, что в любой момент Фанни может наказывать его, как ей заблагорассудится, но обещает носить меха как можно чаще, особенно в жестоком настроении. Все в этом контракте было по-настоящему, и он вполне усердно исполнялся его сторонами. Во всяком случае – в течение полугода, и я не очень удивлен, что на большее время их не хватило…
В итоге, этот роман, «Венера в мехах», сильно ему навредил. Им заинтересовалась довольно жуткая дама, некто Аврора фон Рюмелин. Она стала писать ему эротические письма, подписанные именем героини «Венеры в мехах» — Ванда фон Дунаева. Вскоре они поженились, и Аврора тоже принялась писать, подписываясь именем «Ванда фон Дунаева», как псевдонимом. Некоторые свои произведения, написанные вместе, они издавали под именем «Захер-Мазох – вот так, только по фамилии.
С Авророй он подписал примерно такой же контракт, как с Фанни фон Пистор. Нужно быть настоящим мазохистом, чтобы подписать документ где есть, например, такие слова: «Мне дается право наказывать и карать вас, как мне заблагорассудится. Если я утопаю в роскоши, а вас заставляю терпеть лишения и попираю вас ногами, вы должны безропотно целовать ногу, попирающую вас. Мне позволена величайшая жестокость, и даже если я вас изувечу, вы должны снести это безо всяких жалоб. Вы признаете за мной власть и право замучить вас до смерти при помощи всех мыслимых пыток. Когда вы не сможете более выносить моего господства, тогда вы должны убить себя сами, свободу я вам не верну никогда». Но он его подписал – полным именем и титулом. Боюсь, что и выполнял аккуратнейшим образом…
Но с Авророй он просчитался. Она знала способ доставить страдания даже мазохисту, который наслаждается причиняемыми ему мучениями. Она стала беззастенчиво тратить имущество мужа, загнав его в ужасные долги – это и мазохиста не обрадует. Ради заработка он стал сочинять откровенно порнографические тексты – сами понимаете, с каким уклоном, но она все равно умела тратить лучше, чем он зарабатывать. Кстати, зарабатывать она действительно умела: после развода она выпустила мемуары под названием «История моей жизни», уделяя максимум внимания таким сторонам этой жизни, в которые даже у этой пары можно было поверить только с некоторым трудом.
Обнищавший и измученный, писатель в итоге нашел силы разъехаться, а потом и развестись с этим чудом природы. Между тем, его проза обрела определенную популярность – к 25-летию литературной деятельности, он был даже награжден орденом Почетного легиона, а в подарочном альбоме, врученном ему к этой дате, оказалось 500 рукописных поздравлений крупнейших европейских писателей и ученых. Его творчество позитивно оценили Эмиль Золя, Генрик Ибсен, Ги де Мопассан, Гюстав Флобер, Альфонс Доде и оба Александра Дюма – отец и сын. Критики даже называли его «малороссийским Тургеневым».
Руку поддержки этому настрадавшемуся от женщин (отчасти добровольно) человеку протянула горничная его детей – Гульда Мейстер. Ей как раз повезло – она получила крупное наследство и использовала его часть на то, чтобы ее бывший работодатель не мыкался по съемным квартирам, а имел свою крышу над головой. Под этой крышей они родили трех детей, после чего наконец-то поженились.
В качестве свадебного подарка, знаменитый психиатр Рихард фон Крафт-Эбинг и преподнес им и всему миру сам термин «мазохизм». Самого Захер-Мазоха он ни в чем конкретно не обвинял – просто отмечал, что это явление хорошо описано в его романах. Тем не менее, Захер-Мазох возмутился и обозвал психиатра «ученым дураком», чем его репутацию совершенно не поколебал – приведенные психиатром цитаты из контракта Захер-Мазоха с «Вандой фон Дунаев» говорили сами за себя…
Подобное недовольство понятно – его репутация от того, что он дал имя такому явлению, явно не улучшилась. Не говоря уж о том, что сверхскандальные материалы его бывшей супруги, тоже привлекали внимание к таким чертам его характера, которых от литератора явно не ждут. Эта аура как-то отвлекает мир до сих пор от разговора о его литературных и человеческих качествах. А ведь писатель он был вполне состоявшийся, его произведения переведены, доступны и не лишены определенных достоинств – скажем, исторические повести интересны и сейчас, а этнографические сочинения точны и наблюдательны.
Кстати, вполне достойно выглядит и его общественная деятельность. Организованный им «Клуб народного просвещения Верхнего Гессена», всего за год открыл 20 публичных библиотек (до них не было ни одной!), создал пять хоров, оркестров и любительских театров. Кстати, на протяжении жизни Захер-Мазох основал несколько литературных журналов. Активно и вполне профессионально работал, как редактор и литературный критик. Но, как только услышат его имя, обычно в первую очередь вспоминают не это…
Не дожив до шестидесяти, он внезапно умирает от сердечного приступа. И после смерти проявляет себя вполне по Крафт-Эбингу – его прах кремируют, урну с прахом после смерти жены хранят соседи, и, представьте себе, в 1929 году их дом сгорает! Настоящему мазохисту мало сгореть при кремации – ему надо претерпеть это дважды…
Его не забывают и в современном Львове. В 1991 году львовские художники Игорь Подольчак и Игорь Дюрич, вместе с большим специалистом по сексуальным перверсиям — Романом Виктюком, открывают «Фонд Мазоха», который провел довольно много вполне современных художественных акций и, значит, именем Мазоха назван не зря. В конце девяностых в Киеве по его «Венере в мехах» даже поставили балет!
А с 2008 года во Львове работает «Мазох-кафе», перед которым стоит памятник ему в натуральную величину – рост 170 сантиметров, точно, как у оригинала. Из-под его плаща высовываются женские руки, а в грудь вмонтирована линза, через которую можно разглядеть эротическую картинку, каждый раз новую. А в правый карман памятника можно засунуть руку и нащупать то, о чем вы и так догадались, а я, по своей викторианской морали, называть не стану.
Впрочем, похоже на то, что в нашей стране его почитателей очень много – раз за разом приходишь к выводу, что подавляющее большинство наших сограждан подвержены отклонению, название которому дал этот житель Львова. Ну что ж – хорошо и то, что не что-то заемное чтим, а свое, родное…
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
