Мир после пандемии: застывшее единство или сад разветвляющихся тропинок?

Художник Чжан Хуань написал картину «Любовь», вдохновившись событиями вокруг СOVID-19 / Zhang Huan Studio

Каким будет мир после пандемии? Этот вопрос и себе, и другим задает каждый — и эксперт, и обычный, живущий повседневной жизнью, человек. Этот вопрос не только о пандемии, но и обо всех тех, тянущихся цепочкой факторах, которые, скорее всего, необратимо изменят жизнь каждого уже в ближайшее десятилетие. Попробую и я – и как философ, и как психоаналитик, изложить свой взгляд на то, какого рода изменения несет нам будущее.

Многие, при этом очень разные по духу, философы (и Агамбен, и Фукуяма) сходятся в одном – привычный общий порядок необратимо разрушается. Я делаю акцент на «общем». Как правило, «общее» чаще всего истолковывается в позитивном ключе – общая система безопасности, глобальная экономика и так далее. Позитивные плоды общности, и правда, сложно отбросить или обесценить. Однако, есть и обратная, очень теневая сторона. 

Философ и психоаналитик Жак Лакан как-то написал: «Родовое враждебно индивиду, для рода индивид имеет значение лишь как временный носитель «вечного родового образа», и по сути, уже мертв». Иными словами, индивид оказывается своего рода вешалкой, на которой род развешивает свою одежду. По мне, весьма незавидная участь. Более того – абсурдная.

Почему? По очень простой причине. В отличие от животного мира, где особи воплощают собой род и являются его временными случайными носителями, человечество существует исключительно в форме индивида. Все способности, таланты, возможность мыслить и чувствовать сосредоточены в конкретном индивиде, а отнюдь не в обществе, которое является только средой для взаимодействия и взаимообогащения индивидов, но никак не целым, в котором индивиды теряют себя и растворяются.

Человек, как винтик огромного механизма, – предельно уродливый и противоестественный образ

ХХ век, ознаменовавшийся появлением «массового человека» (по Ортега-и-Гассету), в ХХI столетии довел эту массовость и единообразность до максимума технологиями виртуального мира (и искусственного интеллекта).  Единая, непреложная реальность, подсвеченная обманчивыми цветами современных технологий, но от этого не перестающая быть чем-либо иным, кроме мертвого клише, оцепенелой матрицы.

Каждому индивиду современной цивилизацией дается мандат на то, какие достижения будут признаваться, а какие навсегда останутся в тени, в забвении. И не только это – стоит оступиться, ослабнуть – цивилизация мгновенно вытеснит такого на обочину, в сумерки забвения.

Но не случайно Гегель писал, что «сова мудрости вылетает только в сумерках». В смутном, граничном, слабом, зыбком – таятся новые возможности, которые могут проявиться только тогда, когда прежняя форма, сколь бы она не была значимой и величественной, исчезнет.

Но – нет, цивилизация отвергает все, что не вписывается, что выпадает из идеального пластикового цифрового единства. Это можно заметить даже в культе молодости – искусственном поддержании некоего стандарта внешности, образа жизни и так далее (но тут будет уместен и противоположный пример – дряхление тех, кто подтверждает незыблемость и безальтернативность единого стандарта, так сказать, от противного).

Собственно говоря, эти примеры имеют один общий знаменатель – отказ от выхода за пределы привычной реальности, отказ от развития, не санкционируемого современной цивилизацией и ведущего к чему-то неизвестному, принципиально другому. В гегелевских, философских сумерках открываются новые перспективы, более того – возможности принципиально иной эволюции. Той эволюции, которая будет индивидуальной, не коллективной, не общей.

Возможности, открываемые такой эволюцией, отменят единую реальность, и поставят на ее место мультиверсальность (многомирие), борхесовский «сад разветвляющихся тропинок». Утопия? Возможно, но лишь в том смысле, что перспективы такой эволюции невозможно увидеть из точки единой застывшей реальности. Но именно эта точка сейчас уходит в прошлое, и, судя по всему, необратимо.