РЕЦЕНЗИЯ ЧИТАТЕЛЯ: «ВЕНЕРА В МЕХАХ» ЛЕОПОЛЬДА ФОН ЗАХЕР-МАЗОХА

Многие слышали о мазохизме, но не все знают происхождение термина. Мазох — унаследованная писателем Леопольдом фон Захер-Мазохом от матери фамилия; добавлена по просьбе деда, который боялся, что родовое имя будет утеряно для потомков. Фамилию запомнили. Но, возможно, не так, как хотелось деду. 

Леопольд фон Захер-Мазох был неоднозначным человеком. Преподаватель университета, редактор многих изданий, он принимал участие в Семинедельной войне, за мужество, проявленное в битве при Сольферино, получил личную благодарность от австрийского генерал-фельдмаршала, был награжден крестом ордена Почетного легиона. И при всем этом испытывал непреодолимое желание подчиняться женщинам в мехах.

Виной всему — тетка Зиновия, которая любила носить меха и время от времени порола любовника и мужа. Маленький Леопольд оказался случайным свидетелем этих сцен, за что также был выпорот Зиновией. Впору бы испугаться, но ему неожиданно понравилось. Об этом случае впоследствии напишет психиатр Крафт-Эбинг и термин «мазохизм» попадет в обиход.  

«Венера в мехах» — во многом, если не во всем, автобиографичное произведение. И тетка Зиновия в меховой жилетке там машет хлыстом, и Ванда фон Дунаева (псевдоним жены Захер-Мазоха) там подписывает документ об обязанностях раба Григория, и герой Северин переживает приключения самого Леопольда.

Трудно судить о произведении, когда понимаешь, что судишь чью-то жизнь. Жизнь человека, у которого достало смелости (безрассудства?) говорить о ней вслух. И, заметьте, Захер-Мазох не пытался оправдать своего героя, как невольно делают многие в автобиографических романах, а трезво взглянул со стороны на все перипетии и сделал выводы.   

Основная мысль, которую автор доносит до читателя едва не в каждой строке: деспотичная женщина привлекательна, но в то же время порочна, отталкивающа.

 

Удовольствие раб Григорий испытывал в те редкие моменты, когда верил, что проявления жестокости — игра, ее всегда можно отменить. Добровольное подчинение любимой женщине, к которому вроде бы так стремился Северин, — это иллюзия, достижение ее невозможно, но так приятно ее рисовать в воображении, думая: получив это, я уж точно буду счастлив. Эту иллюзию и призвана разрушить Ванда фон Дунаева, согласившись сыграть в игру Северина, но идя до конца, заставляя «раба Григория» испытать все прелести женского деспотизма на своей шкуре. В буквальном смысле.

При всей дикости ситуации персонажи, как и автор, честны с собой и читателем. На каком-то моменте задумываешься: а не так ли происходит в некоторых семьях? И не нужно плетки и физических мер. Ведь можно унизить и словом. А потом возвысить. А потом снова унизить. И до бесконечности. Именно на таких принципах и строятся манипуляции в отношениях: склонный к деспотизму партнер держит склонного к жертвенности в постоянном напряжении; и оба получают моральное удовольствие, один от ощущения своего превосходства, другой — своего ничтожества.

На страницах романа автор говорит о женском деспотизме и оправдывает его неравноправным положением женщин в обществе. И выражает надежду: все, мол, изменится, если уровнять женщин в правах.

Ой ли?

Ведь даже сейчас, в озабоченном всеобщим равенством социуме, все осталось по-прежнему. Склонность к деспотизму не зависит от пола и века. Она зависит от личности и количества страхов. Если разобраться, деспот — очень испуганный человек, который до дрожи боится потерять контроль. А жертва тоже напугана, только она боится взять ответственность на себя. Когда оба перестанут бояться, у них найдутся другие общие темы.

Роман написан хоть и простым, но приятным языком. В самом начале много повторений сцен и мыслей — возможно, в то время платили за количество слов, а Захер-Мазоху нужны были деньги. Но в любом случае роман интересен — не так и не столько своим сюжетом, как честным признанием писателя и возможностью поразмышлять на тему привлекательности женского деспотизма и о влиянии некоторых событий на нашу жизнь. 

Материал подготовлен в партнерстве с Kyiv Bookworms Club