ВИРТУАЛЬНЫЙ МУЗЕЙ СОВРЕМЕННОГО УКРАИНСКОГО ИСКУССТВА: Дмитрий Кавсан — хулиган-отшельник

Дмитрий Кавсан — личность довольно загадочная. С одной стороны — его фамилия постоянно упоминается наряду с Гнилицким, Голосием, Соломко и другими представителями «новой волны» и украинского трансавангарда, отвешивая таким образом, его порцию пирога признания.

С другой — сам художник ведет довольно отстраненный способ жизни, не ища медийности и внимания публики. Информации о нем ощутимо меньше, чем об остальных участниках знаменитых сквотов и «родителях» украинского постмодерного искусства. Что же, все-таки, нам о нем известно?

Дмитрий Кавсан родился и вырос в Киеве, в уважаемой семье биохимика и врача-онколога, однако из семьи стремился уйти рано и со студенческих лет начинает вести творческо-богемную жизнь, скитаясь по временным пристанищам и сквотам, много рисуя.

В институте (теперь НАОМА) он и познакомится с будущими «паркомовцами», собственно, сквот на улице Парижской Коммуны (теперь Михайловская) Кавсан обустроит уже вместе с Голосием, Трубиной, Гнилицким и другими. Вместе с единомышленниками Кавсан будет критиковать устаревшие подходы и диктатуру академизма в главном художественном вузе страны.

К примеру, его знаменитая работа «Попытка менуэта на руинах» 1989-го года — яркая иллюстрация борьбы «хулиганских» вольнодумных творческих порывов с устоявшимися традиционными канонами, навязываемыми студентам в стенах института.

На картине задумка реализована почти буквально: в классически написанном барочном зале с колоннами и балюстрадами, появляются яркие, почти мультяшные существа, устраивающие шалости и баловства, а на стенах художник словно рисует граффити со всем знакомыми символами и надписями, высмеивая таким образом извечный конфликт поколений.

В целом, одним из характерных доминантных признаков украинского трансавангарда является трансисторичнисть, что проявляется в его вневременном характере, который обусловлен сочетанием стилевых направлений прошлого, активном диалоге между прошлым и настоящим.

Полистилизм проявляется в свободном сочетании творческих методов, специфики композиции и структурных особенностей всех известных течений [1]. Такая характеристика наиболее свойственна именно Дмитрию Кавсану, он и в дальнейшем, уже после распада «Паркоммуны», будет продолжать объединять эпохи, стили и направления на своих полотнах.

Кавсан давно мечтал о путешествиях, и как только Советский Союз развалился в 1991 году, художник начинает посещать Европу, затем в 1997-ом году случается такое заветное путешествие по Африке, ради которого Кавсану пришлось продать машину, телевизор, другую технику и картины и еще одолжить.

Но поездка того стоила, ведь вдохновением от увиденного художник подпитывался еще очень долго, создавая насыщенные и красками, и смыслами работы. В этих картинах эклектика проявляется не менее выраженно, чем в более ранних.

Кавсан, как будто добавляет новые впечатления к старым, не замещая и не вытесняя их, а, скорее, пересобирая «мозаику» заново.

Частыми гостями на полотнах Кавсана и, одновременно, носителями той самой эклектики, являются мелкие персонажи, иногда из эпохи рококо, иногда — в виде фей с крылышками.

Они врываются в идиллические пейзажи, или в статные натюрморты, озорничая и играясь, напоминая маленьких пикси из английской мифологии, любимой забавой которых было сбивать путников с дороги.

В каком-то смысле, персонажи Кавсана делают то же самое, отвлекая зрителя своими шалостями от привычных смыслов и добавляя дополнительный слой восприятия картин.

К примеру, в работе «189 антилоп» одновременно уживаются и жизнеутверждающая африканская саванна, и напоминающий о смерти натюрморт в стиле ванитас, и игривые маленькие буржуа, добавляющие абсурдности в и без того невозможную ситуацию.

Сам художник говорит так:

«Главная тема в искусстве — человек, стоящий на земле. Прямостоящий человек. А главная тема моих картин — мир. Маленький мир в картине»

Для Кавсана его человечки там, на холстах, живут по-настоящему, в отличии от нас и нашей «цивилизованной» реальности.

Кавсана не встретить на вернисажах и светских вечеринках, он почти не дает интервью, оставаясь на связи, с его же слов, только с искусствоведами и аукционами, продающими его работы:

«Ну, зачем мне общаться? Я работаю с теми, с кем можно работать, и общаюсь с теми, кому не надоедает общаться со мной»

В этих словах чувствуется нотка досады, ведь, действительно, при разговорах о «Паркомуне» главные роли, как правило, играют уже покойные соратники Кавсана, а с новым поколением арт-тусовки он контакта так и не наладил.

Искусствовед Алексей Титаренко говорил о Кавсане, что «он — вне социума. Вне течений и направлений. Он — одинокий сумасшедший путешественник во времени, который не борется за место под солнцем…».

И наша, как наследников, задача — обеспечить ему это место.

---

[1] Демиденко Я. С. — Украинский авангард в философско-эстетическом дискурсе современности / Я. С. Демиденко // Гилея: научный вестник. — 2018. — Вып. 133. — С. 115-119.