ВИРТУАЛЬНЫЙ МУЗЕЙ СОВРЕМЕННОГО УКРАИНСКОГО ИСКУССТВА: ОЛЕГ ГОЛОСИЙ. Мечты в коробке

Весь 2019 год в среде украинского искусства не затихало имя Олега Голосия — галерея The Naked Room основала «имение художника» и посвятила ему динамичную выставку, после открылась большая ретроспектива в Мыстецьком Арсенале, затем должна была последовать выставка в НХМУ, чего почему-то не произошло, однако, даже без этого Голосий постоянно присутствовал в разговорах, в медиа и в галереях. Почему сейчас, спустя 26 лет со смерти Голосия в 27-летнем возрасте?

Началось все с того, что Денис Голосий, брат покойного художника хотел передать работы, остававшиеся в семье все это время, институции, которая бы популяризовала имя Голосия. Говорит, что обрадовался, когда повстречал Лизавету Герман и Марию Ланько, кураторов The Naked Room, ведь это дало возможность оставить наследие такого важного художника в Украине.

Большинство работ Голосия находится в России и, в силу известных обстоятельств, экспонировать их в родной стране не представляется возможным. Благодаря энтузиазму Ланько и Герман с одной стороны и программе Мыстецького Арсенала, которая системно включает работу с периодом 80х – 90х — с другой, желание Дениса Голосия осуществилось и имя брата Олега прозвучало действительно громко. Выставки были масштабными и по количеству работ, которые удалось собрать и показать, и по проделанной исследовательской работе, сопутствующей визуальной экспозиции.

О важности Голосия и о его мощнейшем влиянии на художественный рельеф Украины, кажется, не сказал только ленивый. Он был вдохновенным «двигателем» Паркомуны, с которой, как правило, ведут отсчет украинского «контемпорари» искусства. Его дописывают в печально знаменитый «клуб 27» и всегда упоминают о непропорционально большом наследии — более 300 работ за такой короткий период активности. Его называют кометой — за то, что так быстро сгорел, но осветил дорогу другим, оставив множество мерцающих осколков –— своих экспрессивных, быстронаписанных картин [1].

Но что же видит зритель, увидевший полотна? Во-первых, ничего четкого и до конца понятного. Художник действительно покрывал холсты маслом размашисто и быстро, смело, без конкретного плана, без точных контуров. Это, а также часто мистичные, почти волшебные сюжеты, вместе создают то часто встречающееся в посвященных Голосию текстах ощущение туманности его живописи, схожести ее со сновидениями, или с кинофильмами.

Не стоит забывать и о разных способах расширения сознания, к которым прибегал художник вместе с остальной арт-тусовкой того времени. Проявление неосознанного — апогей идей экспрессионизма, в основе которых как раз и лежит иррациональный порыв, само творческое начало художника без надобности его осмысления.

Во-вторых, наиболее часто повторяющиеся элементы работ Голосия включают схематические очертания не то комнаты, не то коробки, в которую помещены герои картины, будь они людьми, животными, или целыми ландшафтами. Эти пространства называют клаустрофобными, персонажи действительно словно зажаты в выстроенных художником стенах.

Еще одним важный аспект творчества Голосия, по совместительству наше «в-третьих», — это экзотичная составляющая визуального почерка художника. Действительно, пейзажи на полотнах Голосия бывают и реалистичными, но чаще оказываются либо вымышленными и зыбкими, либо поддающимися распознанию, но все же нашим просторам чужими — на них слоны и пальмы.

Слоны для художника в каком-то роде — его альтер-эго, он сам себя назвал Слоном, под впечатлением от истории, рассказанной его возлюбленной Валерией Трубиной. В ее детском воспоминании плюшевый слон из сновидения мистическим образом материализовался в снегу наяву. Пальмы тоже связаны с любовью и ностальгией — первые «тропические» картины появились после отпуска Голосия и Трубиной в Сочи.

Вместе экзотичные пейзажи и давящие рамки в работах художника наталкивают на трактовку о несбывшейся мечте, об ограничивающем режиме закрытой страны, об устаревших понятиях, в противовес которым Голосий создавал свой новый, дивный мир. Сложенные в коробку мечты и впечатления — дары клептомана, так о художнике тоже говорили, в положительном ключе, имея в виду его склонность к цитатности и апроприации увиденного, прочитанного, познанного.

Говорят, что Голосий спешил жить, любить и творить, за ночь мог писать по три-четыре больших полотна. Он словно был рожден со знанием того, что время ограничено и нужно успеть показать миру хоть что-то из того, что дано. 27 — удивительный возраст. Возраст, когда, как правило, уже знаешь, что можешь и что хочешь, возраст, когда полон сил и уже не без опыта. Для многих 27 — начало. Но только не для таких комет, как Олег Голосий.

---

[1] Окраинами сна — реплика А.Соловьева, опубликованная в каталоге Мыстецького Арсенала «Олег Голосій. Живопис Нон-стоп», 2019