Иллюстрация: Владимир Подлевский, «Геоглиф Тибета» (фрагмент), 140х178, 2017
КОГДА РЕЧЬ ИДЕТ О САМОРАЗВИТИИ МЫ ИЩЕМ ОПЫТ, А НЕ ГОЛЫЕ ФАКТЫ
«Наши современники таковы, что если нам отрезать голову, мы еще 30 минут будем заниматься саморазвитием» – гласит блуждающий просторами интернета фейсбук-мем. Действительно, как спрос, так и предложение по «личному апгрейду» сегодня бьет все возможные рекорды. Самосовершенствование становится новой массовой идеологией.
Должна ли философия сказать здесь свое слово? Ведь если у кого-то и есть «ключ от всех дверей» в вопросах познания, вероятнее всего он должен быть именно у философов. А чего еще люди могут искать на разнообразных тренингах, курсах, бизнес-конференциях, как не усовершенствования своих способностей познания.
Ведь голые факты или энциклопедические данные каждый сегодня может почерпнуть из собственного смартфона, для этого не требуется специального обучения, вполне достаточно общей грамотности. Когда речь идет о саморазвитии, мы ищем, скорее, опыт. И не важно, что разные люди могут вкладывать разное содержание в это понятие. В общем и целом речь идет о возрастании продуктивных сил интеллекта.
Сил, которые в разнообразных, часто непредсказуемых, ситуациях могут привести человека к успеху, сделать его более эффективным в его социальной и индивидуальной действительности. То есть искомое является некоей потенцией, силой суждения, как сказал бы об этом Кант, интеллектуальной силой, претендующей не только на ясность и адекватность, но и целесообразность своих выводов.
И такая сила вряд ли может ограничиваться некой единственной узкой областью знаний, иначе она бы утратила свою претензию на эффективность в непредсказуемости. То есть, можно предположить, что речь идет, скорее, об искусстве. Искусстве мыслить. Об обнаружении и освоении измерения мышления, способного одинаково эффективно проникать в разные сферы человеческих практик и ориентироваться в принципах их работы.
Так сказать, сменять различные интерфейсы, удерживая в фокусе сам код, специфическими модификациями которого и являются интерфейсы. То есть, говоря об искусстве мышления, мы подразумеваем не наличие эрудиции в некой конкретной области знаний, а способность обрести эрудицию в той или иной области, в зависимости от того, куда будет направлено внимание.
Возможно ли это? Корректно ли вообще сепарировать наличие знания от способности его обретения? То есть, можно ли разделять процессуальный и содержательный аспекты познания? Что об этом говорит нам современная философия?
РАДИКАЛЬНОЕ ВОПРОШАНИЕ О ПРЕДЕЛАХ ПОЗНАНИЯ
Вопрос о познании вообще, его возможностях и ограничениях, радикальным образом был поставлен еще Кантом, основателем трансцендентального направления в западной философии. В начале ХХ столетия из нео-кантианских философских проектов выделился отдельный подход, претендовавший на существенное усовершенствование трансцендентальной философии — феноменология (родоначальником которой традиционно считается Эдмунд Гуссерль).
В 1919 году немецкий клинический психолог и практикующий психотерапевт Карл Ясперс издает свой первый фундаментальный философский труд «Психология мировоззрений», в котором совмещает результаты своих психологических исследований с феноменологической философией.
Масштаб работы и специфическая психологическая проблематика, привлеченная Ясперсом в свое исследование, конечно, преодолевает исходное намерение классического трансцендентализма.
Вместо вопрошания о познании вообще, его возможностях и пределах, мы получаем вопрошание о бытии, то есть приобретаем «живого», «включенного в мир» актора познания с его динамическими процессами переживания себя и действительности, и как следствие – обретения опыта бытия.
Философию познания мы расширяем таким образом до философии экзистенции. То есть, речь идет о том, что человек не может оставаться «отстраненным созерцателем» в вопросах познания, опыт – это всегда опыт бытия, активная включенность в динамику своих отношений с данностью.
Что же это означает для мышления? И почему задаваясь вопросом об искусстве мыслить, тем более рассматривая его во вполне прикладном ключе, мы обращаемся к философии экзистенции?
МЫШЛЕНИЕ — ЭТО ОТНОШЕНИЕ К ПРЕДМЕТУ ИССЛЕДОВАНИЯ
Зададимся вопросом: что такое мышление? Если сформулировать то, как феноменология понимает мышление максимально простыми словами, можно сказать: мышление — это отношение к предмету исследования. То есть, в познании речь идет не просто о факте (предмете), но и о специфическом «доступе» к факту.
Речь идет об отношении, в котором «я» пребывает в окружающем мире. И если познается само «я», а не внешнее окружающего мира, то отношение никуда не исчезает, дистанция самопознания предполагает «я» как доступ к себе, и как факт собственного обнаружения.
Выражаясь более специализированными терминами, мышление — это интенциональный акт (intentio — лат. «намерение»). Интенциональный акт предполагает обращенность на предмет и (одновременно) сам предмет как результат обращенности. Что означает – предмет является результатом обращенности на него.
Грубый пример: если мы дадим разным людям один и тот же предмет, (скажем, цветок) то механик, эстет, ученый, садовник, военный, ребенок, укажут на разные его сущностные характеристики. В зависимости от ситуации предмет может приобрести совершенно разный статус и значение.
Кто-то скажет — у разных людей разные картины мира. Карл Ясперс же говорит, суть не только в картинах мира, но и в установках, которые как процессуальные характеристики мышления, приводят к возникновению (и исчезновению) определенных содержательных картин.
Картина мира без установки не обладает возможностью, а установка без картины мира не обладает действительностью.
То есть, классическую феноменологическую диспозицию мышления, предполагающую факт и обращенность на него, Ясперс интерпретирует как установку и картину мира, аспекты единого акта мышления, которые, тем не менее, обладают некой собственной автономностью в единстве. Не может быть отдельно только установки или только картины мира, установка требует содержания для собственной реализации, а картина мира требует способа своего возникновения.
Высказываясь языком диалектики ХIХ столетия, можно было бы сказать, что картина мира без установки не обладает возможностью, а установка без картины мира не обладает действительностью.
Оба аспекта представляют собой синтез, и только так являются опытом реального сознания, только так являются знанием. Однако повседневный опыт обыденного мышления принципиально игнорирует такую раздвоенность собственной структуры.
Всякое знание возникает для нас как факт, уже наличный и готовый «к потреблению», вопрошание о специфике его восприятия чревато утратой непроблематичной очевидности, то есть является угрозой для картины мира. А утрата картины мира, это не просто опровержение отстраненной научной гипотезы, это всегда потрясение для конкретной экзистенци, потенциальный крах актуального мировоззрения.
Тем не менее, проблема того, что в современной массовой культуре называют «туннельным мышлением» заключается в чрезмерной ориентации на факт, и в недостатке интроспективной бдительности к способу его возникновения. Только в охвате полного цикла интенционального акта, может обретаться максимально доступная ясность познания.
РАСШИРЕНИЕ ГОРИЗОНТОВ ПОЗНАНИЯ
Подробно рассматривать предложенную Ясперсом типизацию установок и картин мира не позволит объем данного изложения. Для поверхностной наглядности можно перечислить хотя бы его классификацию установок: предметная, эстетическая, интуитивная, рационалистическая, механистическая, активная, созерцательная, саморефлексивная, самоформирующая, мистическая, энтузиастическая.
То есть, как аспект мыслительного акта (а именно его процессуальная характеристика), установка может иметь разный характер, а в процессе жизни они могут еще и меняться (при вероятном сохранении одной доминирующей).
Но в таком ключе мы уже не говорим о «чистом мышлении», мы говорим о бытие экзистенции, которая в деятельной обращенности к предмету познания переживательно обнаруживает мир в его специфической переменчивой фактичности, то подрывая, то учреждая новые картины.
Если, как было сказано в начале, мы задаемся вопросом о познании, как об обнаружении и освоении измерения мышления, способного одинаково эффективно проникать в разные сферы человеческих практик и ориентироваться в принципах их работы (как то: наука, культура, искусство, прикладные виды деятельности…), очевидно, мы должны устремляться в область, где в синтетическом единстве факта и способа конституируется всякая данность релевантного опыта.
Риск лишь в том, что картина мира, которая задавала критерии успешности и личной эффективности на старте, в процессе такого познания может полностью утратить свою актуальность. А практики, которые рассматривались как привлекательные для освоения, могут стать мировоззренчески иррелевантными.
А тогда вопрос о достижении или не достижении желаемого результата вообще не может быть рассмотрен, в новой системе координат такой вопрос просто снимается. Но если быть до конца честным, феноменологическая философия и не обещает никакой другой эффективности, кроме расширения горизонтов познания, а точнее, никакой другой и не признает.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
