КОРНИ И КРЫЛЬЯ с Борисом Бурдой: Джейкоб Маршак — выдающийся экономист из Киева

Интересная, однако, фамилия — Маршак! Знаменитых людей, носящих эту фамилию — вагон и маленькая тележка. Тут и физик-ядерщик Роберт Юджин Маршак, член Национальной академии наук США, и Бени Маршак, израильский военачальник, и Сергей Маршак, крупный советский и российский экономист, и Иосиф Маршак, основатель известного французского ювелирного дома «Маршак», и еще масса известных людей.

Наш герой носил эту фамилию, и достойно пронес ее через всю свою жизнь. А вот вполне естественное в его родном Киеве имя Яков после переезда в США не могло не трансформироваться в Джейкоб даже теоретически — всем известно, что англоговорящие зачастую испытывают затруднения в изучении иностранных языков, из-за чего все вынуждены учить их язык.

Но другой возможностью сохранить любимое с детства имя он воспользовался. В американские традиции входит возможность включить в свое официальное имя и свое полюбившееся прозвище или даже кличку, не говоря уже об уменьшительном имени. Вот так и мы все знаем Карлоса Рэя Норриса не по имени, а по кличке, полученной во время службы в ВВС, а настоящее имя редко кто и вспомнит — Чак Норрис, и все тут!

Так и замечательного экономиста Джейкоба Маршака близкие друзья даже в научных статьях о нем, часто зовут еще и тем именем, которое ему дали дома — иногда пишут Jacob «Jasha» Marshak, а иногда просто Jacob Jasha Marshak, без всяких кавычек. Время, когда в родном Киеве он был просто Яшей, ему никогда не хотелось забыть…

Он родился в 1898 году в Киеве, во вполне благополучной семье ювелира, владельца собственной фабрики в самом центре Киева. Окончив коммерческое училище, он поступил в технологический институт, но время учебы в нем пришлось, как легко вычислить, на период, никакой учебе не способствующий.

Зато увлечению политикой это время способствовало, пожалуй, даже больше необходимого. Еще на студенческой скамье Маршак примкнул к меньшевикам — так рано, что даже в царской тюрьме успел пару месяцев посидеть. В Февральскую революцию его освободили и тут же избрали в Центральную Раду — по списку меньшевиков. Правда, в ее протоколах его выступлений не отмечено. Наверное, осваивался…

А когда семья решила из бурного Киева перебраться на Кавказ, вскоре ставший еще более бурным, и в краю, где они решили обосноваться, возникло такое любопытное даже для революционных времен образование, как Терская советская республика со столицей в Пятигорске (потом ее перенесли во Владикавказ), и в этом правительстве Маршак сразу занял пост министра труда (Господи, ему же 20 лет — никого поопытнее не нашлось?).

Работы на этом посту у Маршака было немного — какие еще трудовые отношения в нестойком образовании, раздираемой конфликтом трех конфессий — большевиков-атеистов, казаков-христиан и горцев-мусульман? Она просуществовала чуть больше полугода и была проглочена Северо-Кавказской советской республикой, которую примерно за такое же время проглотил Деникин.

Но Маршака эти пертурбации уже не застали — чутье на то, что пора уносить ноги, у него было просто уникальное.

Он вернулся вместе с семейством в родной Киев, где как раз утвердилась власть УНР с Симоном Петлюрой во главе. И опять сработало удивительное чутье Маршака — он твердо решил, что ничего, кроме смертельного риска для жизни, ему здесь ждать не приходится, и практически мгновенно, еще до массы неприятных событий, перебрался в Берлин, пока это еще можно было сделать без больших сложностей. Уникальный талант, а уж какой полезный — многие догадываются…

Он начал изучать экономику в берлинском университете, и очень скоро параллельно начал трудиться экономическим репортером газеты «Франкфуртер альгемайне». Он вообще был таким человеком — чем-то одним заниматься не мог.

Замечательный ученый и блестящий популяризатор Яков Исаевич Хургин как-то сказал мне, что в мире только одна пятая людей может заниматься только одним делом — всем остальным просто необходимы несколько дел, иначе они вообще работать не смогут.

Маршак явно принадлежал к четырем пятым — и ученый, и политик, и журналист, да и это еще не всё — работая в газете, он успел жениться на коллеге-репортере. Этот брак дал ему прекрасных детей и продлился всю его жизнь, так что и это у него получилось вполне профессионально.

Продвинувшись в Германии до поста приват-доцента Гейдельбергского университета, Маршак выпустил там ряд интересных работ. В основном они базировались на его прежних социал-демократических взглядах — например, мнение о том, что рыночная система возможна и при социализме (сейчас, после многочисленных примеров прекрасного сосуществования социалистического правительства и рыночных отношений, в этом мало кто сомневается).

Еще одна его работа, актуальная и сейчас, рассказывает о «новом среднем классе» — это так называемые «белые воротнички», рабочие, занимающиеся квалифицированным умственным трудом. Маршак отмечает то, что экономически это рабочие, но социологически — средний класс, хотя и не буржуазия, и с буржуазией не сливаются. Сейчас их все больше, и работы о них становятся все актуальней.

В 1933 году его благополучная жизнь в Германии заканчивается, и во многом этому причиной стала его замечательная фамилия. У нее любопытная история возникновения — это фамилия-аббревиатура, принятое в кругах еврейских семейств сокращение по первым буквам важного для семьи понятия, например, имени основателя рода.

Чаще фамилию «Маршак» толкуют, как аббревиатуру фразы «Морену рабби Шмуэль Кайдановер», то есть «наш учитель рабби Шмуэль Кайдановер» — был такой известный раввин в XVII веке. А иногда говорят, что это сокращение еще более пышного титула «Морену рабби Шломо Клугер» — это не царь Соломон Мудрый, как можно было бы подумать, а видный знаток Торы из Галиции, живший в XIX веке. 

Раньше носить такую фамилию в Германии было вполне можно, и вдруг это стало опасно — наци побеждают на выборах, Гитлер приходит к власти, и не так уж много времени пройдет до того, что носить такую фамилию в Германии станет вообще нельзя.

И чутьё Маршака подает ему своевременный сигнал. Еще в 1933 году, когда далеко не все еще поняли, что происходит, он перебирается с семьей в Лондон. Поступок разумный и своевременный, тут спорить нечего.

Английская экономическая теория в те годы, пожалуй, была сильнее немецкой, но страдала типичной детской болезнью многих наук — невниманием к ее математической стороне.

Маршак оказался очень полезен Оксфорду, помимо прочих его сильных сторон, еще и тем, что хорошо понимал важность математических и статистических методов в экономическом анализе, освоенных им еще в Берлине на лекциях экономиста и статистика Ладислава фон Борткевича.

Через два года, при поддержке Фонда Рокфеллера, был создан Оксфордский институт статистики, и Маршак стал его первым директором.

Но грянула Вторая мировая — и Маршак перебрался в Лондон, да и семью перевез. Не подвело ли его прежнее чутьё — ведь Гитлер в Англию не вторгся? Или оно сработало даже на угрозу попадания под тотальные бомбардировки, и отправило его в страну, которую не бомбили? Сложно сказать, но одно несомненно — его научной карьере это пошло на пользу.

Вскоре после его переезда, Маршака избирают председателем Комиссии Коулза, своеобразного неформального НИИ, девиз которого «Теория и измерение» как раз и говорит о том, что ее главная цель — увязка экономической теории с математикой и статистикой, что и составляет предмет многих научных работ Маршака.

О серьезности работы Комиссии Коулза говорит и то, что 12 её сотрудников получили Нобелевские премии. Но не Маршак, хотя и номинировался неоднократно — почему? Нобелиатами стали минимум три его ученика, что уже говорит о многом — а его обошли…

Может быть, потому, что Маршак достаточно мало подходил под образ классического ученого сухаря, интересовался очень многим, а в западной литературе его иногда называют «эзотерическим человеком»?

Яков Исаевич Хургин, упомянутый выше, говорил, что если бы он не писал своих популярных книжек, то не мог бы в полную силу заниматься своей математикой, но его коллеги настолько воспринимали его литературное творчество в штыки, что он опасался лишний раз об этом упомянуть в их присутствии…

А Маршак, достойно отработав во главе Комиссии Коулза, занялся своей новой идеей — он называл ее «теорией команд». Командой он называл организацию, члены которой имеют одинаковые предпочтения и схожие убеждения, но имеют разную информацию и потому выбирают разные действия.

Он попытался разработать оптимальные правила принятия решений, предписывающие действие каждого члена в зависимости от имеющейся у него информации. Что характерно для Маршака, его анализ не столько решает эту проблему, сколько делает ее частью другой, более общей проблемы. Его книга «Экономическая теория команд» и сейчас актуальна.

Немалое значение имеют и его работы по стохастическим решениям — в частности, разработал теорию стохастического дизайна как способа статистического измерения спроса. Следует отметить и то, что именно Маршак помог ввести современную теорию информации в экономику через формализацию информации Шенноном с помощью математической теории коммуникации.

Достаточно много он внес и в интереснейший раздел науки, становление которого приходится как раз на послевоенные годы — исследование операций. Это как раз и есть научная дисциплина, обучающая нахождению оптимальных решений на базе математического и статистического моделирования, а это, как я только что уже говорил, и было одним из основных предметов его научных интересов.

В 1960 году он стал профессором экономики и исследования операций в Высшей школе менеджмента Калифорнийского университета в Лос-Анжелесе. И как раз в эти времена исследование операций стало предельно актуальным направлением.

Об еще одной его интересной работе журнал Huxley недавно уже писал — кто желает ознакомиться подробнее, посмотрите здесь: Язык и культурный код: ресурс или проклятие (Часть I) и здесь: Язык и культурный код: ресурс или проклятие (Часть II)

В новаторском подходе Маршака, который, кстати, сам владел не менее чем десятью языками, впервые указывается, что языку присущи экономические характеристики — ценность, полезность, затраты и выгоды.

Доказать это просто — в любой стране владеющие несколькими языками в среднем зарабатывают больше, чем говорящие на одном языке, причем в разных странах по-разному: во Вьетнаме почти на 50%, а в США не более 2% — по-английски теперь говорят очень многие, хотят они этого или не хотят.

Несколько позже экономист Кит Чен даже уточнил, что на склонность людей к сбережениям сильно влияет то, как в их родном языке образуется будущее время. Если будущее время позволяет использовать ту же форму глагола, что и настоящее (в немецком и китайском языках этот так, в английском и испанском — нет), то накопления носителей таких языков к пенсии почему-то больше почти на треть — и это далеко еще не всё. Посмотрите здесь — там это описано подробнее.

В общем, и столь экзотичная теория оказалась вполне осмысленной — владение языком, а лучше многими языками, особенно в наше время большого развития международных связей, есть специфический ресурс, имеющий немалую цену. Для всех стран мира, в том числе и нашей, этот вывод из теорий, разработанных Маршаком, достаточно актуален.

Ученый такой высокой репутации не мог не получить самые разнообразные почетные научные звания. Его избрали членом Американской академии искусств и наук в 1962 году, заслуженным научным сотрудником Американской экономической ассоциации в 1967 году, членом Национальной академии наук в 1972 году.

Ему присвоили почетные докторские степени Боннского университета в 1968 году, Гейдельбергского университета (помните, он там преподавал?) в 1972 году, и Северо-Западного университета в 1977 году.

Хорошо, что все это было в США — там его фамилия ему ничуть не мешала. А вот в СССР целый ряд литераторов, носящих эту фамилию, вынужден был взять себе псевдоним.

Известный автор пьес о Ленине, которые, несмотря на главного героя, вызывали вопросы у советской цензуры, Михаил Маршак, публиковал эти пьесы («Шестое июля», «Большевики», «Синие кони на красной траве», «Диктатура совести» и другие) под псевдонимом — Михаил Шатров.

Автор замечательных детских популярных книг, которые я в детстве очень любил, Илья Маршак, издавал их под псевдонимом «М. Ильин». Его сестра, детская писательница Лия Маршак, подписывала свои книги с оглядкой на брата — Елена Ильина. Чем их фамилия им не нравилась?

Причина действительно была, и для всех одна и та же. Человек, который в юности был настолько ярым сионистом, что даже первый сборник своих стихов назвал «Сиониды». Автор резких антибольшевистских сатир и фельетонов, публиковавший их в екатеринодарской газете «Утро Юга» под псевдонимом «Доктор Фрикен». Ну, теперь, конечно, всем ясно, кто это такой?

Правильно — Самуил Яковлевич Маршак, на стихах которого практически все мы выросли, а эту часть своей биографии он при жизни не сильно тиражировал по понятным причинам. Когда его дальний родственник написал свою первую пьесу, он сказал ему напрямую: «Ты, конечно, понимаешь, что двух Маршаков быть не может».

Он быстро с этим согласился, когда принес свою первую пьесу Олегу Ефремову, и тот счел его психопатом, выбравшим крайне неудачный псевдоним, после чего он быстро-быстро стал драматургом Шатровым. 

А Елена Ильина и М. Ильин были братом и сестрой не только друг другу, но и ему, Самуилу Маршаку, который отбрасывал в литературе слишком крупную тень, чтобы под ней можно было сохранить свою фамилию. Никуда не деться — в этом был смысл: в СССР фамилия «Маршак» ассоциировалась прежде всего с автором любимых детских стихов.

А для США многочисленные заслуги Джейкоба Яши Маршака — теория команд, исследование операций, теория стохастического дизайна, исследования «белых воротничков» и многое другое — все-таки были повесомей.

Его авторитет среди американских экономистов был настолько высок, что в 1976 году он стал избранным президентом Американской экономической ассоциации на 1977 год. Выбирали годом раньше, специально для того, чтобы он успел подготовить ежегодное собрание ассоциации и в следующем году стать ее президентом.

Маршак выполнил все приготовления к этой встрече, намеченной на декабрь 1977 года, но в должность, он, к сожалению, вступить не успел — еще летом внезапно скончался.

Такое большое и актуальное научное наследие оставляет труды Маршака и сейчас в центре внимания специалистов. Но в городе, в котором он родился, и в стране, столицей которой этот город является, своего прославленного земляка знают, к сожалению, мало.

В русской Википедии его биография уложилась в шесть строк, в украинской — в пять. Материалы для этой статьи в основном найдены в англоязычной литературе — больше негде. Но хотя в Киеве его мало кто помнит, он не забыл данное ему в Киеве имя Яша и пронес его через всю жизнь — рядом с англизированным именем Джейкоб. Он явно поступил красивее.