КОРНИ И КРЫЛЬЯ с Борисом Бурдой: Николай Гамалея из Одессы — один из основателей отечественной микробиологии и эпидемиологии

Арт-оформление: Olena Burdeina (FA_Photo) via Photoshop

 

ДАЛЬНИЕ ПРЕДКИ

 

Знатоки литературы и истории легко вспомнят эту фамилию и в ее украинском варианте Гамалия, и в русском Гамалея. Языковая традиция — дело косное: ведь называют и русские, и украинцы первого нобелиата по физике Рентгеном, хотя он Рентген с ударением на первом слоге.

Для хорошо знающих Шевченко это не только фамилия — это название поэмы. Согласно ее тексту — это фамилия храброго предводителя морского похода запорожских казаков, который освобождает плененных казаков из турецкой неволи, взяв штурмом город Скутари.

Изучая героя этой статьи, один журналист обратился к историкам — а был ли у героя поэмы реальный прототип? Те только улыбнулись и показали ему примечание к одному из изданий поэмы, которое он и так видел — такая историческая личность никому не известна.

Но более тщательные розыски все-таки обнаружили сподвижника Хмельницкого по имени Григорий Высоцкий. Хмельницкий отправил его с миссией в Стамбул, и там восхищенные его воинскими доблестями турки и дали ему прозвище Гамалея, по-турецки — «Могучий».

 

БЛИЖНИЕ ПРЕДКИ

 

Потомком именно этого Гамалеи является тот, о ком сейчас пойдет речь. Его дед, Михаил Леонтьевич, отказался от военной стези предков и стал врачом. Причем врачом незаурядным — еще в 1789 году он написал монографию о сибирской язве, которую даже перевели на немецкий.

Его сын, боевой офицер, дослужившийся до полковника, участник Отечественной войны 1812 года, после отставки перебрался в Одессу, возглавил там коммерческий суд, женился на Каролине Докс и начал приумножать семейство — Николай Гамалея окажется его двенадцатым ребенком.

Отец-офицер воспитывал его, как и всех прочих детей, с воинской строгостью. Подниматься детям приходилось в пять утра, а помимо гимназического образования, им приходилось самостоятельно заниматься науками, особенно языками — английским, французским, немецким, латынью.

Еще в детстве он демонстрировал склонность к естественным наукам. Одной из его любимых книг была «История свечи» Майкла Фарадея — блестящая лекция великого ученого о некоторых законах физики, написанная для детей и подростков. Я нашел ее, прочел и вам всем советую!

 

ГОДЫ УЧЕНЬЯ

 

После окончания гимназии, Николай, разумеется, продолжил учебу. Для одессита естественным выбором стал расположенный в этом городе Новороссийский университет. Он поступил на естественное отделение — именно в естественных науках в конце XIX века потрясались основы.

Когда он учился на втором курсе, скончался его отец. Для него это было тяжело — отношения с отцом были для него особенно близкими. Но интенсивности обучения он не снижает, занимаясь даже на каникулах — для этого он ездит в университет Страсбурга осваивать биохимию.

Во Франции он закончил свою первую научную работу, о влиянии кислорода на процессы брожения и гниения. Ему пришлось срочно вернуться в Одессу к больной матери, но его шеф, профессор Гоппе-Зейлер, закончил работу и опубликовал, не забыв упомянуть и ученика.

Закончив университет, он захотел усовершенствовать свои знания медицины в лучшем учебном заведении тогдашней России по этой специальности — Петербургской военно-медицинской академии. Его зачислили сразу на третий курс, и он получил уже чисто медицинское образование.

 

 

ПАРИЖ

 

Немного поработав в одесской больнице Осипа Мочутковского, он выиграл конкурс на командировку в Париж. Сам Мечников, успевший с ним поработать над бактериологией, рекомендует его в средоточие блестящих умов и великих идей — Пастеровский институт.

Пастер очень высоко оценил нового сотрудника. Произошла почти немыслимая вещь: Пастеру он настолько понравился, что тот предложил зачислить в штат руководящих сотрудников своего нового института вместе с такими именами, как Ру и Дюкло, и молодого талантливого одессита.

Гамалея искренне поблагодарил за доверие, перспективу блестящей научной карьеры, но сказал: «Дорогой учитель, у меня на родине ежегодно тысячи людей умирают от инфекционных болезней, меня там ждут, мое место там…». Однако совместной работы у них было еще немало.

На протяжении года он вместе с Пастером изучал смертельную болезнь, на которую как раз в это время великий Пастер нашел управу, — бешенство. Он изучил и методику приготовления вакцины, и способ ее применения. Но как раз по этому вопросу у него с Пастером возникли разногласия.

 

 

КТО ЖЕ ПРАВ?

 

Сейчас это может показаться странным. Но Пастер был убежден, что от бешенства не надо вакцинировать нигде, кроме Пастеровского института. Он считал, что приготовление вакцины очень сложно, что в другом месте это могут сделать неправильно и дискредитировать метод.

Кроме того, Пастер был уверен, что время после укуса, через которое больной получил вакцину, практически неважно и не играет особой роли. Это я даже не понимаю — а если человек, заразившись, успел заболеть и умереть, разве не ясно, что надо было привить его раньше?

Гамалея придерживался иного мнения. Он совершенно правильно думал, что один-единственный пункт вакцинации не поможет людям во всем мире. Из 19-ти русских крестьян, покусанных бешеным волком, троих спасти не удалось. Гамалея был уверен, что причина — позднее вакцинирование.

Кроме того, он высказал совершенно верную догадку о том, что бешеный волк вносит больше вируса, чем бешеная собака, поэтому в таком случае дозировку нужно изменить. И в итоге он смог убедить Пастера — тот разрешил открыть еще один пункт вакцинации, поручив это Гамалее.

 

 

ОДЕССА — ВТОРАЯ В МИРЕ

 

В каком городе открывать этот пункт, у Гамалеи особых сомнений не было — конечно же, в родной Одессе! Он оказался не только первым в России, но и вторым в мире вообще пунктом, где можно было привиться против бешенства. Здание станции сохранилось до сих пор, и доска на ней есть.

Бактериологическая станция открылась 11 июля 1886 года и за 3 года более 1500 человек были там спасены от бешенства. За прививкой приезжали не только из Российской империи, но и из Австро-Венгрии, Турции и прочих сопредельных стран — до Парижа было дальше.

Гамалея вместе со своим талантливым помощником Яковом Бардахом сделали многое для повышения эффективности всей процедуры прививки против бешенства. Поначалу смертность после прививки была около 2,5%. После внесенных ими усовершенствований — упала до 0,61%.

Как любое новое и поразительное дело, прививка вызывала потоки сомнений, часто совершенно мало обоснованных, но требующих опровержения. Гамалея развеял одно из них — в 1886 году он привил вакцину здоровому человеку, и вреда не было. Этим человеком, конечно, был он сам.

 

 

КРИТИКАНЫ

 

А тем временем Пастер попал под огонь критики. Некоторые утверждали, что вылеченные его вакциной люди и так бы не заболели (а почему не вакцинированные гибли почти сплошь?). Клеймили его и противники вивисекции — жалели кроликов, нужных для получения вакцины.

Ненависть к Пастеру его менее талантливых коллег (все так знакомо…) дошла до того, что его подвергли обструкции на заседании парижской медицинской академии. После этого в Англии образовали специальную комиссию во главе с профессором Педжетом — разобраться в вопросе.

Имея на руках накопленный на тот момент опыт работы Одесской бактериологической станции и убедительную статистику ее успешных прививок, Гамалея выехал в Англию, где выступил на заседании комиссии, организовав уверенную защиту новаторских идей Пастера и бактериологов.

Примерно пять лет Гамалея курсировал между Одессой и Парижем, продолжая совместную с Пастером работу по улучшению качества процедуры прививки. В результате прививка стала надежной защитой от бешенства, а пастеровские станции начали открываться по всему миру.

 

ЧУМА И ХОЛЕРА

 

Одесса, как портовый город, всегда была должна быть настороже, остерегаясь привезенных морем заболеваний, в том числе и самых опасных. Докторская диссертация Гамалеи «Этиология холеры с точки зрения экспериментальной патологии» была посвящена и этой проблеме.

В 1901-1902 годах Одессу посетила еще более страшная гостья — чума. Гамалея возглавил борьбу с ней и первым делом совершенно верно установил ее источник — черные крысы, которые приплывали в Одесский порт вместе с кораблями из далеких теплых стран, неся в себе заразу.

Этот правильный вывод подсказал способ борьбы — уничтожение крыс. На 42-х пароходах, прибывших в порт, крысы были уничтожены полностью. Специальные отряды медиков и добровольцев уничтожали в порту и в городе всех крыс и сжигали крысиные трупы.

Истребление крыс длилось 12 дней, и в результате вспышка чумы в Одессе прекратилась. Это было огромным успехом, так как чума — инфекция острозаразная, тогда чаще всего смертельная, стойкая и живучая. Пострадать могли очень многие, но принятые Гамалеей меры их спасли.

 

ОСПА И ТИФ

 

В 1912 году Гамалея перебрался в Петербург, где стал руководителем тамошнего оспопрививательного института имени Дженнера. С началом Первой мировой войны детрита для прививок стало не хватать. А прививки потребовались для армии — это миллионы доз.

Гамалея нашел решение: он разработал новый, более стойкий к хранению препарат, производство которого удалось за короткий срок увеличить более чем в 20 раз. Этим же препаратом в 1918 году в Петербурге произвели всеобщую прививку от оспы.

Согласно декрету от 10 апреля 1919 года, подписанному Лениным, привиться от оспы была должна вся страна. Без вакцины, производимой по методикам, разработанным Гамалеей, это было бы невозможно. Сейчас, как вы знаете, оспа исчезла с лица Земли — прививки ее истребили.

Значимо его участие в борьбе с «окопной болезнью» — сыпным тифом. Еще в 1908 году именно он первым доказал, что эту болезнь передают людям вши. Кстати, термин «дезинсекция» тоже введен в медицину им. Работал он и над методами приготовления вакцины против сыпного тифа.

 

 

ЛЮБИМЫЙ МИКРОБ

 

С 1930 года он работал в Москве, где занимал ряд высоких должностей — в частности, почти тридцать лет был профессором кафедры микробиологии 2-го Московского медицинского института. Администрирования тоже хватало — но главной была, конечно, наука.

Он занимался борьбой со многими болезнями, но особенно увлекся вопросами лечения туберкулеза, который до изобретения антибиотиков был одной из сложнейших проблем медицины. Он даже называл его возбудителя, палочку Коха, «своим любимым микробом».

Во время войны он предложил для лечения туберкулеза новый препарат, состоящий из двух компонентов: «микола», характеризующегося иммунизирующим эффектом, и «тиссулина» — имеющего лечебное действие экстракта тканей иммунизированных крыс.

Испытания были успешно начаты, но не доведены до конца: появились антибиотики, сулящие быстрый успех. Сейчас же, когда туберкулез приобрел устойчивость к ним, ученые снова выдвигают идеи «тканевых антисептиков», сходные с гамалеевской — возможно, они сработают…

 

ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ

 

Научное наследие Гамалеи было огромным: более 350-ти научных трудов, сотни популярных статей. Он был лауреатом Госпремии, академиком АМН, заслуженным деятелем науки и техники. И даже почетным академиком АН СССР — их был всего трое, причем третьим был лично Сталин.

Но превратности жизни в СССР тех лет не обошли и его. Его сын Федор, военврач, был в 1938 году обвинен в том, что он собирался запустить в реку Амур опасные микробы и приговорен к расстрелу. К счастью, после падения Ежова он был освобожден, но из армии, конечно, ушел.

Гамалея боролся за освобождение из тюрьмы знаменитого микробиолога Льва Зильбера, исследователя энцефалита. Совместно с учеными Бурденко, Орбели, Энгельгардтом, Ермольевой, Гамалея подписал письмо Сталину, где говорилось о невиновности Зильбера.

А в феврале 1949 года он направил Сталину два письма, в которых напрямую обвинял руководство страны в насаждении «сверху» государственного антисемитизма. Ответа он не получил — не успел, вскоре умер, дожив до 90 лет. Может, и хорошо, что ему не ответили…

 

 

ЕГО ЦЕНЯТ И ПОМНЯТ

 

Огромные заслуги Гамалеи были немало вознаграждены еще при его жизни. Как уже говорилось, он был награжден Государственной премией II степени — в суровом военном 1943 году, когда вряд ли наградами швырялись. Получил он и орден Красного Знамени, и два ордена Ленина.

Центральный институт эпидемиологии и микробиологии в Москве, которым он руководил с 1930 по 1938 год, носит его имя. Улицы Гамалеи есть в российских городах Москве и Томске. Казахском Таразе (бывший Джамбул), и, конечно же, в украинских городах — Одессе и Сумах.

Еще один памятник Гамалее — множество его учеников, целая плеяда микробиологов, которая своими трудами и открытиями прославили не только свои имена, но и имя своего учителя. Значение их трудов только растет сейчас, когда эпидемии продолжают угрожать человечеству.

В общем, думаю, что дипломат Хмельницкого, получивший от турок почетное прозвище Гамалея, был бы рад тому, в каком контексте мы сейчас воспринимаем имя его потомка в Бог весть каком колене. Но вряд ли подумал бы, что это не по его заслугам — скорее наоборот… А вам как кажется?

 

---

При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media