ВИРТУАЛЬНЫЙ МУЗЕЙ СОВРЕМЕННОГО УКРАИНСКОГО ИСКУССТВА: минуты неизбежности Максима Мамсикова

Фото: artukraine.com.ua

 

Максим Мамсиков сумел стать узнаваемым художником с характерным стилем и твердым ценником, вписавшись в историю современного украинского искусства и продолжив творческую династию, усилив имя отца — семидесятника Владислава Мамсикова. В мировой практике такой статус-кво часто достигается не только собственно талантом художника, но и последовательной стратегией, продуманной до мелочей. Есть ли такая и у Максима Мамсикова?

 

На первый взгляд может показаться, что никакой стратегии нет и быть не может. Мамсиков рассказывает о своих решениях так, будто не он их принимал, а наоборот — они его принимали в себя. К примеру, изначальным импульсом, подтолкнувшим к рисованию, художник считает просто возможность избежать уроков музыки.

А в художественную академию он якобы поступил, чтоб «откосить» от армии. «Откосить» не получилось, но и творческую деятельность Мамсиков не забросил. Здесь и начинается та неизбежность из заголовка, ведь кажется, что искусство закрепилось в жизни художника чуть ли не по остаточному принципу, условно, благодаря наследственности.

 

 

Но на этом неизбежность не заканчивается, а перекочевывает в само творчество Максима Мамсикова. Как пишет о нем искусствовед Виктория Бурлака, художник «взращивает собственный лирический “пофигизм”»[1]. И действительно, сам Мамсиков открыто заявляет о своей аполитичности и о конформизме, считая, что между ролями художника и гражданина нужно выбирать одну.

Таким образом, сюжеты его картин часто продиктованы довольно будничными событиями и явлениями, будто снова решения принимаются сами собой, а художник выступает как бы в роли документалиста. Словно автор не несет ответственность за созданное, оставляя это бремя обстоятельствам, повлиявшим на него.

К слову, под влияние Мамсиков действительно нередко попадает, что в целом характерно для людей чувствительных и отзывчивых. Так произошло и с харизматичной компанией «Парижской Коммуны», к которой Максим присоединился, особенно очаровавшись Олегом Голосием.

Живопись того периода действительно стоит в одном ряду с работами его соратников, среди которых А. Гнилицкий, В. Трубина, Д. Кавсан и другие. Эти картины напоминают сновидения, которые вот-вот забудутся, они уже размылись и потеряли красочность, но навсегда сохранили сказочность, мистичность, легкую загадочность.

При этом и тогда творчество Мамсикова было легким колебанием реализма, а более поздние его работы вообще выполнены в гиперреалистичной манере. Сам художник объясняет это пиететом к кинематографу и сообразным визуальным восприятием. Говорит, что вообще «любит рассматривать картинки». Многие работы Мамсикова действительно похожи на скриншоты, кадры, словно вырванные из контекста, который зритель волен додумывать самостоятельно.

 

 

Исследователи считают, что последняя работа, созданная в сквоте «Парижской Коммуны», «Фонарь», стала печальным предзнаменованием «конца эпохи»[2]. И действительно, после трагической смерти Голосия и распада «Паркоммуны», Максим Мамсиков, пребывая в подавленном состоянии, на некоторое время отворачивается от живописи.

А возвращается художник уже закаленным, словно после закончившейся первой любви — чуть менее романтичным и чуть более прагматичным. В соответствии с состоянием рынка на тот момент Мамсиков создает «карманные» картины, которые гораздо легче продаются, чем большие полотна. И снова получается, что у каждого шага художника есть какое-то обоснование, словно не от него зависящее.

 

 

Сюжеты более новых серий вроде бы не перегружены сложными смыслами. К примеру, серия ярких воздушных шариков на фоне слепяще-чистого неба напоминает работы Джеффа Кунса, который, с одной стороны, высмеивает общество потребления, блестящее снаружи, пустое внутри, а с другой — делает немалый вклад в эту же систему, продавая свои «игрушки» за рекордные миллионы.

Такой коммерческий успех, брокерское прошлое американца и нанятая команда художников-исполнителей многим дают повод полагать, что творчество Кунса — как раз и есть довольно прагматичная стратегия с элементами маркетинга. Что касается Максима Мамсикова, вполне может оказаться, что его стратегия заключается в отсутствии стратегии, в его полном доверии случаю и ситуации. Фатализм, оставляющий место только для неизбежного — для искусства.

 

---

Источники: 

[1] Виктория Бурлака. Отблески неонового заката / «Зеркало недели. Украина»

[2] Максим Мамсиков. Резюме. Исследовательница — Екатерина Яковленко