ЭССЕ О ВОЙНЕ: Алена Романова — выбор любви или выбор крови (Часть I)

Источник: na-dache.pro

Алена Романова — журналист, режиссер, общественный деятель. Пробует себя в разных жанрах: эссе, философская проза, новеллы, рассказы. Свой стиль в прозе называет алхимио-психологией, в поэзии — философско-поэтическим джазом.

И то красное, и другое, но коннотация разная. Любовь красна, как весна, бессмертна в своем возрождении, а кровь — это багряный, пурпурный след, и он несет присутствие конечности

УБИЕНИЕ СВЕТА

Когда я смотрела на кадры из мариупольского роддома, слезы рвались из глаз, как пули. Думаю, не только у меня. Это же каково: носить ребенка в себе 9 месяцев, а потом раз — и нет ни тебя, ни дитя твоего!

Это заживо удушить в утробе человека. Зверство. Не в человеческом измерении этот беспредел. Выходит, Путин воюет с еще не родившимися детьми?

И это не метафора, так есть, а дальше будет вот как: те украинцы, кто еще не родился, не смогут простить тех россиян, кто смотрел, молчал и отказывался признавать правду.

Этот ребенок, что умер вместе с мамой, так ждавшей его появления на свет, будет, как ангел, нести луч желто-голубого света на небесах и напоминать о безумии одного человека, кровожадно уничтожающего украинцев, выбирающих жить свободно, а не в рабстве, пребывая на территории нечеловеческого.

АТРОФИРОВАННЫЕ

Теперь то, что озадачило. Все перехваченные записи телефонных разговоров русских солдат с матерями и женами потрясают только одним фактом. Они не чувствуют. Ничего. Не могут выразить сочувствие собственным сыновьям, не могут открыть сердце и говорить из любви.

Так говорят, как будто не переживают совсем, бездушно. Знаете, когда преподаю актерское мастерство, я твержу своим студентам, что переживание — самое главное. Не зря Константин Станиславский в своей системе вывел два принципа процесса переживания.

Если вы не будете проживать на сцене, то и зритель не будет ничего чувствовать, понимать и не пойдет за вами. Но вот загадка: почему за холодным и бесчувственным Путиным пошел народ? Чем он впечатлил такую массу людей и вовлек в идею безумной войны?

Как такое могло прийти в голову? Слепая вера в собственное величие. Здесь налицо приступ потери контакта с собой, с миром, с человечеством. Это как потерять связь с кончиками своих пальцев, когда приступ онемения.

Отчаяние, дошедшее до пределов, оно его душит, но вместо того чтобы нащупать пульс любви, он натыкается на пульс смерти и давит на кнопку жестокости со всей силой. Отчаяние, что не случилось, как хотелось, не дает покоя. Путин напоминает Минотавра в Кносском лабиринте.

Он пленник, и ему надо пленить. У него не получается выйти за границы хозяйственности (в которых он привык находиться больше двадцати лет) и стать человеком.

Он не любит проигрывать, а чтобы возрождаться, надо позволять отпускать неработающие принципы и методы и, как скульптор, избавляться от загрубевшей и посеревшей глины, что портит рельеф. А здесь идет постоянное нажатие на педаль — педаль безумия.

Если бы он смог стать, как Король Лир, признать свое поражение — поражение той части себя, что не жила, не чувствовала, той части, что отвечает за контакт всего живого с живым, но для этого нужна смелость и поступок.

Смелость снова стать никем, смелость стать человеком, чтобы обрести себя вновь. Потерять себя, чтобы обрести — да, в этом и состоят парадоксы жизни. Из великого, большого себя стать маленьким, стать частью универсума, частицею мира, а не гигантом ненависти и безумия.

НЕИЗВЕСТНО ЧТО И ЗАБЕГИ В БЕСКОНЕЧНОСТЬ

Сейчас мы, украинцы, пребываем в состоянии неизвестно чего. Каждый день несет новые утраты, и боли разрастаются, неясно, какое следующее безумие выдаст тиран. Многие женщины и дети выехали, и это своеобразный забег в бесконечность.

Никто не знает, когда вернется, никто не знает, смогут ли увидеть отцы своих детей, а жены — мужей. Утрачены предыдущие ориентиры, произошел выход за пределы во имя спасения жизни, во имя того, чтобы память о нации и героях жила.

Каждый, кто уехал, будет рассказывать о героических днях обороны Киева, трагическом кольце Мариуполя, несмолкаемых боях Харькова, гибели жителей Чернигова, стоящих в очереди за хлебом. Какие ужасные смерти, никому не нужные смерти, а они случились…

ЗНАКИ ДУШИ

Знаете, в январе мне было как-то на душе плохо. Чтобы успокоиться, я слушала «Богородице, Дево, радуйся» на Ютубе в исполнении афонских монахов и почему-то тогда вспомнила стихи Юлии Друниной. Начала смотреть ее интервью, слушать прочтение ее собственных стихотворений: «Знаешь, Зинка» и других.

Еще натолкнулась на фильм, полудокументальный, «Ищу человека» режиссера Михаила Богина по сценарию Агнии Барто. Там, кстати, и Лия Ахеджакова снималась, которая одна из немногих в России кричала: «Остановите войну!» Кинолента снята в 1973 году, в ней рассказывается о поиске родных после войны.

Реальные истории, как матери теряли маленьких детей, а потом, спустя десятилетия, с помощью радиопрограммы отыскивали, приезжали из Украины в Узбекистан, Кыргызстан, а дочери и сыновья уже выросли, им за двадцать, и они всю жизнь знали совсем другую маму и уже не могут признать своих настоящих родителей.

Я думала: «Боже, какой кошмар, так надолго потерять свое дитя и не иметь возможности растить его!» Тогда я подумала, что это в прошлом, но вскоре окажется, что то прошлое вплелось в узор настоящего.

Произошел повтор. Это кошмарный повтор фашизма, повтор уничтожения человечества. Но одно меня греет: что люди сплотились, уверена, они станут еще добрее друг к другу, еще участливее. Это вижу уже сейчас.

А еще снился мне сон, где-то за неделю до войны. Приходит бабушка по маминой линии, а она меня так берегла — 30 лет как со дня смерти прошло, а она меня почти не беспокоила — а тут приходит, и я ее учу, как есть сухари. Много мешков стоит: то с пряниками, то с бубликами, и я ей: «Ты, бабулечка, сухарик в чай опускай, он размокнет, и кушай».

И в ту же ночь приснились родственники отца, тоже умершие, многих я даже при жизни не видела, и они меня пытались спасти, укрыть, на другую сторону из этого мира увезти. Я проснулась в ужасе, с мыслью, что я, наверное, скоро умру, раз они так пекутся обо мне.

Тогда я болела, думала, из-за этого, а оказалось, предчувствие войны, это их письма-предупреждения с того света. Такие знаки душа подает, ведь этот невидимый орган человека имеет связь всего со всем.

Также он связан и с великой душой мира, откуда, как из источника, люди искусства черпают сведения. Вот и я почерпнула, а разгадать же сразу все невозможно, требуется время, чтобы, как в монтаже, пленку отмотать назад и сопоставить, найти взаимосвязь.

Вступая в клуб друзей Huxley, Вы поддерживаете философию, науку и искусство

Присоединиться к клубу друзей

ВОЙНА БУДЕТ

Я знала, что война будет. После седьмого февраля, когда Путин встречался с Макроном, поняла — войны не избежать. Я увидела взгляд Путина и считала между строк то, чего он не озвучил.

Я стала говорить маме, знакомым, что нас ждет война, но никто не верил. А в ночь, когда этот ужас начался, я не ложилась спать. Логически рассудила: раз 23 февраля — День армии, солдат зарядят спиртным, накачают ура-лозунгами, и утром они начнут атаку.

Так и случилось. Я понимала, что в 4 утра они не пойдут, а в 5. Потому что слишком конкретная отсылка к Гитлеру. В 4.58 заглушили интернет, а когда через пару минут он появился, зазвенели стекла, полетели ракеты и Путин стал вещать якобы в прямом эфире.

РУССКИЕ ЗА ГРАНИЦЕЙ

Печально, что даже те россияне, которые, казалось бы, свободны выбирать из медиа-пространства бесчисленные варианты новостей, продолжают слушать пропутинские каналы. Они перепили наваристого компота Путина, что лился годами на них со всех щелей, переели большими ложками из чана вранья, что неустанно варит варварское зелье.

И даже сейчас, когда весь мир поддерживает украинцев, селит их в своих домах, спасая от кошмаров бомбежек, они не могут перестать слушать своего кумира и отказываются верить, что в Украине идет война, кровавая война под управлением диктатора.

Я предлагала своим знакомым слушать альтернативные каналы: «Дождь», подкасты Юрия Швеца, они тихо соглашались, но на самом деле отказывались это делать.

Они так же машинально продолжали нажимать кнопку канала любимого тирана — его они видят героем-освободителем и верят в его сказки про то, что украинцы сами убивают себя.

Они так же делают свой выбор в строну вражды, а не в сторону любви. Ими движет страх утратить привычные горизонты. А кто ничего не терял, тот ничего и не приобретает, поэтому долгие годы они еще будут продолжать держаться за призрачное прошлое.

НАДО ВЫСТОЯТЬ

Молчание Запада. Поражает безучастие на просьбы закрыть небо. Понимаю, что западные страны боятся быть втянутыми в войну, но смотреть просто, как ежедневно по прихоти одного человека убивают сотни, тысячи простых людей, это к какой категории отнести? Ведь это уже не плоскость политики, это жизнь, самая что ни на есть настоящая борьба за жизнь.

Значит, мир, такой большой мир, оказался слаб в противостоянии с одним человеком. И это большой вопрос ко всем организациям, которые отвечают за безопасность и мир на земле.

Как оказалось, на самом деле они не смогли и не могут остановить кровожадного Путина, но завтра на его место может прийти другой. Значит, в системе что-то надо менять, она оказалась недееспособной.

Наблюдение за смертями украинцев — это как тихий ропот ягнят. Они вроде что-то говорят, мысль высказывают, но ничего не меняется. Выходит, все человечество не может остановить одного обезумевшего человека. Малое убивает большое — как такое возможно?

Но нам всем нужно выстоять. Просто потому, что другого не может быть. Украина возвращает себе право быть основой, матерью, колыбелью, из которой вышли прекрасная культура, язык и народ. Справедливость придется подождать, но она настанет. И то, что выбор любви победит выбор крови, очевидно.

Я не знаю, какими слезами можно оплакать Мариуполь. Я не знаю, как пробить вражескую стену отчуждения от всего живого. Я не знаю, как можно простить роддом и этот удар по последней детской надежде на спасение в театре… Поэтому прокричу в надежде достучаться до Бога: «Мариуполь, живи! Украина, живи!»

*Мариуполь, живи!*

Все чернеет, и чернеет небо,

Плачет солнце, загнанное в дым.

В мариупольском театре дети

Стонут под завалом огневым.

Стонет море, ветер пожирая,

Стонет с юга матушка-земля.

Дети шепчут, умирая:

— Украина, ты еще жива!

Крикнут клены, тополи, каштаны:

— Орки, дайте людям тишины!

Бог, а может, в твоей власти

Закрыть небо и чтоб не было войны?..