И с чего взяли все эти мудрецы, что человеку нужно какого-то нормального, какого-то добродетельного хотения? С чего это вообразили они, что человеку надо непременно благоразумно выгодного хотения? Человеку надо одного — только самостоятельного хотения, чего бы эта самостоятельность ни стоила и к чему бы ни привела
Ф. М. Достоевский «Записки из подполья»
Экономика в своей наиболее фундаментальной части — это теория игр, в которые играют люди, принимающие (по возможности благоразумные) решения об использовании ресурсов.
История экономической мысли выглядит как переход от анализа в масштабе десятилетий, за которые «невидимая рука» совершенного рынка продвигает человечество к большему богатству, к изучению «невидимой руки» Бога-аукциониста, разыгрывающего истину между ограниченно рациональными, не полностью информированными игроками здесь и сейчас.
Говорят, что ввиду изменчивости объекта изучения, экономике недоступна методология точных наук — повторные эксперименты в фиксированных условиях.Человечество представляет собой сложную самоорганизующуюся систему, которая во все ускоряющемся темпе революционизирует производительные силы вплоть до модификации собственного генома.
На сегодня динамика этой «вселенной» изучена фрагментарно. В том смысле, что новое понимание зачастую отвергает прежнее. Современная теория стремится перейти от абстрактного описания экономики к детальному, основанному на анализе индивидуального поведения игроков (акторов) и компьютерных микросимуляций масштаба страны.
Ей еще предстоит включить в свои уравнения такие переменные, как религия, мораль и тип личности.
Из блоков, лежащих в фундаменте — идеи великого экономиста — шотландца Адама Смита (1723-1790).
Интересно, что Смит начинал как философ-моралист, приверженец идей своего современника Дэвида Юма (1711–1776).
Смита занимала мысль о морали, как субстанции, склеивающей общество, определяющей рамки дозволенного.
При всем противоречии интересов отдельных людей есть нечто, «граница эгоистичности», за которую принято не переходить. Ставшая мемом «невидимая рука», управляющая мирозданием, впервые появилась как божественная рука Юпитера в работе «История астрономии».
Идея в том, что люди склонны искать естественные причины для тех явлений, которые согласуются с их интуицией, но готовы видеть божественное вмешательство там, где для интуиции нет места:
Огонь горит, а вода освежает; тяжелые тела опускаются и легкие субстанции по необходимости поднимаются вверх, согласно их собственной природе; никто и никогда не предполагал использовать невидимую руку Юпитера для объяснения этих явлений. Но гром и молния, бури и сияние Солнца, — эти более необычные события приписывались ему, или его гневу
Собственно, основной труд А. Смита — «Исследование о природе и причинах богатства народов» (1776) — посвящен анализу того, как внешне не связанные действия предпринимателей, преследующих эгоистические, разрозненные цели, приводят к согласованному движению человечества к более высокому благосостоянию в целом.
Смит осознавал роль трудов Ньютона, работавшего за век до него, и пытался перенести методологию механики на экономику.
Так же, как Ньютон ввел божественную руку гравитации, движущей планеты по их орбитам, Адам Смит предложил механизм, движущий по экономическим орбитам целые народы. Особенностью этого механизма был его эволюционный, статистический характер. Ему принадлежит идея о роли разделения труда как способа радикального повышения его производительности.
Книга стала чем-то вроде проектной документации классической макроэкономики, и дальнейшее строительство шло с ее использованием. В свою очередь, «Исследование» послужило примером для Чарльза Дарвина (1809-1882) при написании отчета о кругосветном путешествии на «Бигле»: «О происхождении видов с помощью естественного отбора или о сохранении благоприятных рас в борьбе за жизнь» (1859).
Классическая экономика фокусировалась на поиске условий стабильного поступательного развития для сообщества рациональных игроков в долгосрочной перспективе.
В этом случае из теории выпадало время, необходимое для решения ключевой задачи — поиска баланса между спросом и предложением. Если баланс существовал математически, считалось, что люди действуют разумно и достигают оптимума оперативно.
Но в реальной жизни экономика может быть очень вязкой. Например, цены на труд (зарплаты) при наступлении безработицы не подстраиваются мгновенно под предложение (не падают).
А «атомы» экономики — домохозяйства, предприятия, правительства (собирательно — акторы) зачастую руководствуются эмоциями. Скажем, при раздувании пузыря цен на недвижимость или премий в финансовой пирамиде, модный актив продолжает оставаться переоцененным, вопреки очевидной мысли о том, что тренд нереальный.
XX век, кроме взрыва открытий в физике, войн и революций, привнес несколько ключевых изменений в теорию и практику экономической науки. Влияние этих перемен на судьбы людей было ничуть не меньшим, но со знаком «плюс»
В следующем, 2021 году наступает 50-летний юбилей отказа от золотовалютного стандарта. В 1971 г. деньги, после серии проб обеспечить их ценность как таковых, окончательно стали просто цифрами на бумаге или в компьютере. Теперь они обеспечены только нашей верой в то, что, получив цифру на защищенном бланке, мы сможем обменять его на что-то полезное. Покупательную способность той или иной валюты упрочняет экономика страны-эмитента, но и это — достаточно условная защита.
В целом велосипед едет и не падает, пока кто-то энергично крутит педали. Но велосипед не едет равномерно. Иногда он невероятно ускоряется — и это, скорее всего пузырь, обязанный «наркотику» недобросовестной рекламы, а иногда еле плетется — и это рецессия. Поступательное общемировое движение, со скоростью примерно 3.5 % ВВП в год, продолжается, но тем, у кого неприятности, надо что-то предпринимать.
США начали XX век с крупнейшего финансового кризиса 1907 г., вызванного искусственно надутым пузырем на рынке меди, за счет плохо регулируемых трастовых операций с ценными бумагами. Через двадцать лет случился Мировой экономический кризис, когда деньги обесценивались с такой скоростью, что на заводах в Германии зарплату выдавали дважды в день.
Мужчины передавали ее женам, ожидавшим на улице, и те бежали в магазин, спеша скупить товары, пока они не подорожали. Вопрос о практическом управлении экономикой в целом, и кредитно-денежной системой в частности, из плоскости теоретической перешел в практическую и срочную.
Джон Мейнард Кейнс (1883–1946), видевший 1-ую мировую и кризисы в США и Европе, сосредоточился на разработке методов управления экономикой в краткосрочной перспективе с акцентом на роль государства. Он был не столько профессиональным экономистом, сколько интеллектуалом, любителем литературы, живописи, театра, автором книги по теории вероятности, успешным инвестором, политическим консультантом и, конечно, автором классического труда по экономике: «Общая теория занятости, процента и денег» (1936).
В дополнение к неторопливой эволюционной «невидимой руке» Смита, для рецепта стабилизации экономики, Кейнсу понадобился оперативный координирующий центр — правительство.
Ему принадлежит ироническая в отношении классических экономистов фраза: «В долгосрочной перспективе мы все мертвы». Кейнс не только предложил способ упорядочить разрегулированную систему за счет создания крупного работодателя и инвестора в лице государства (его рецепты были в ходу примерно до 60-х годов 20-го века).
В «Общей теории» изложена новая парадигма экономического мышления, опирающаяся не на математическую рациональность, а на житейские психологические мотивы работодателей и инвесторов.
«Вероятно, большинство наших решений позитивного характера, последствия которых скажутся в полной мере лишь по прошествии многих дней, принимаются под влиянием одного лишь инстинкта — этой спонтанно возникающей решимости действовать, а не сидеть сложа руки, но отнюдь не в результате определения арифметической средней из тех или иных количественно измеренных выгод, взвешенных по вероятности каждой из них»
(Книга 4, Глава 12)
Деньги рассматривались не как сторонняя техническая сущность, подобно Ньютоновскому мировому времени в механике, отсчитываемому маятником Бога, а как живой, динамичный инструмент управления.
«…важность денег, по сути, проистекает из того, что они являются связующим звеном между настоящим и будущим»
(Книга 5, Глава 21)
Он был знаком с Эйнштейном, и в какой-то степени стремился подражать его новаторству в области теории гравитации:
«Классические теоретики напоминают евклидовых геометров в неевклидовом мире, которые, обнаружив, что на опыте прямые, на взгляд параллельные, могут пересекаться, упрекают эти линии в том, что они не держатся прямо — в качестве единственного спасения от неудачных коллизий. Однако, по правде говоря, нет другого средства, кроме как отбросить аксиому параллельных и выработать неевклидову геометрию. Что-то подобное требуется и в экономике»
(Книга 1, Глава 2)
Идею кейнсианства об оздоровительной роли контролируемой инфляции — деньги дешевеют, их стремятся обменивать на товары и услуги, растет спрос, растет производство — опровергла стагфляция в США в 1970-е годы. Это то, что мы сегодня наблюдаем в Украине и в России: растут и инфляция, и безработица. И всякие действия правительства имеют свою неприятную сторону — лечишь инфляцию, получаешь стагнацию. Это очень опасная болезнь. Одна из ее причин — психологически нездоровое, разуверившееся общество, с его негативными ожиданиями. В 1933 году, вступая в должность президента разваливающейся от кризиса страны, в инаугурационной речи Франклин Делано Рузвельт сказал:
Единственное, чего мы должны страшиться, — это сам страх — безымянный, беспричинный, безосновательный ужас, который парализует усилия, необходимые для того, чтобы регресс превратить в прогресс
Ему поверили — и страна поднялась. Так, изменение ожиданий третьей гарантирующей стороны, которой доверяют, может стабилизировать ситуацию не хуже намеков монетарной политики.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.