КОРНИ И КРЫЛЬЯ с Борисом Бурдой: Даниил Самойлович из Черниговской области — основатель отечественной эпидемиологии

При создании коллажа использована картина Юлии Апольской

 

Даниил Самойлович (1744 — 1805) — родился в селе Ивановка Черниговской области, украинский врач, основатель эпидемиологии в Российской империи, основатель первого в Украине научного медицинского общества.

 

МЫ ИМ ДОЛЖНЫ

 

Время у нас нынче веселее обычного, хотя вроде бы и раньше скучать нам никто не давал. Ходим в масках, споласкиваем руки дезинфекторами, торопимся привиться или активно вещаем по всем соцсетям, вирусологи хитровыделанные, что от прививок один вред, — в общем, пандемия.

Но жизнь продолжается. Рестораны то прикроют, то приоткроют. Массовые мероприятия то запретят, то разрешат, то забудут запретить, подавляющее большинство заболевших нанервничается и намучается, но все-таки выздоровеет — есть кому их лечить.

Все это наши врачи. Они с утра идут на работу в места повышенной опасности, порой заражаются сами, но делают, что могут — кстати, могут они не так уж мало. Я сам довольно тяжело переболел, если бы не они — почти наверняка бы не выжил, а вот, пожалуйста, — снова здоров, хотя бы почти.

Герой моей прошлой публикации, химик-нобелиат Дан Шехтман, назвал одну из важнейших профессий — учителя. Осмелюсь добавить, что врачи не менее важны. Стругацкие не зря писали, что в мировом правительстве светлого будущего больше всего будет именно врачей и учителей.

Замечательных врачей знала и история нашей страны — о Владимире Хавкине и Данииле Заболотном здесь уже писалось. А вот история тезки и коллеги Заболотного, по которой в более толковой стране уже давно бы сняли многосерийный боевик, мало кому ведома. И зря!

 

ФАМИЛИЯ ИЗ ОТЧЕСТВА

 

Он родился в семье священника Самуила Сушковского в селе Яновка Черниговской губернии. Теперь она Ивановка — основывали, чай, при Польше, а как перешли под Российскую империю, то даже такие детали заменили. Не так плохо — священник обычно самый культурный человек в селе.

О поповских детях того времени хорошо сказал Борис Слуцкий: «В ту эпоху и пору поповичи шли на рожон и светили, покуда горели». Заведомо грамотные, практически наверняка получающие образование, они раздвигали горизонты общества далеко не только в духовной сфере.

Отец Самуил и его матушка Агафья воспитывали сына как положено, заронили в него и острый ум, и здоровое любопытство. А как пришло время приобретать профессию — поначалу пожелали, чтобы он пошел по отцовским стопам. Его отдали учиться в Черниговский коллегиум, первое в Российской империи учебное заведение духовного образования на левом берегу Днепра.

Всего в 12 лет он этот коллегиум окончил, получив не только духовные знания, но и освоив начала поэтики, риторики, философии, логики, диалектики, не говоря уже о целом ряде языковых курсов — латыни, польского, церковнославянского и русского языков. Готовили более чем солидно…

Продолжить образование он решил (вероятно, совместно с родителями) в широко известной Киево-Могилянской академии. Поступление туда считалось настолько серьезным шагом, что студенты, словно при уходе в монастырь, должны были менять фамилию. Двенадцатилетний Даниил просто образовал свою новую фамилию из имени отца и стал Самойловичем.

 

ОТ ЛЕЧЕНИЯ ДУШ К ЛЕЧЕНИЮ ТЕЛ

 

Похоже, что он окончил и это учебное заведение более чем благополучно. Открывалась прямая, ясная и уважаемая обществом дорога к отцовской профессии. Казалось бы, все решено — но вдруг наметилась совершенно иная жизненная стезя, причем в результате вмешательства извне.

Присланный из Петербурга по поручению медицинской канцелярии Российской империи профессор Полетика (тоже, кстати, наш земляк из старого казацкого рода), предложил лучшим выпускникам, добровольно этого пожелавшим, получить медицинское образование.

Данило Самойлович высказал такое желание и уехал из Киева в Петербург — учиться медицинским наукам в Адмиралтейской госпитальной школе. Четыре года он постигал там тайны медицины, помогал врачам, ухаживал за больными, дежурил по ночам — совмещал теорию с практикой.

За четыре года он окончил это учебное заведение и получил звание подлекаря (на наши деньги — это примерно фельдшер). Но уже через два года Самойлович был произведен в лекари. Сколько тогда было во всей империи врачей с медицинским образованием? Хорошо, если несколько десятков…

 

ВОЙНА И ЧУМА

 

Сразу после получения звания врача он получил вместе с ним и уникальную должность — его назначили руководить первой в Российской империи женской венерологической больницей. Нет сомнения, что работы молодому доктору хватало, но оставить эту должность ему повелел турецкий султан.

Причиной этому стала очередная русско-турецкая война — полковые лекари оказались востребованнее венерологов. Самойловича мобилизовали и направили в театр военных действий. Его полку явно повезло — заболеваемость и смертность в нем заметно упали.

Но даже не раны от турецких пуль и сабель составили его главную проблему — на фронте он столкнулся с таким страшным врагом человеческих масс, как эпидемия. Причем это оказалась эпидемия одного из самых остро заразных и смертельно опасных недугов — чумы.

Тогда чуму считали передающейся с воздушными массами и боролись с ней, исходя из этой теории. Например, вырубали деревья и ломали заборы, чтобы дурной воздух унесло ветрами. Стреляли из пушек и звонили в колокола — чтобы воздух содрогнулся и оздоровился. Не помогало.

 

ЧУМА В МОСКВЕ

 

В 1770 году Самойловича направили врачом в гарнизон Оренбурга. Он ехал туда из Бухареста проездом через Москву и оказался в ней как раз в то ужасное время, когда и до нее добралась уже знакомая ему ужасная гостья. Чуме подорожных не требовалось — люди перевозили ее сами.

Самойлович вместе со своим коллегой и земляком Петром Погорецким не стал пытаться быстро унести ноги из опасного места — он добровольно остался бороться с эпидемией. Сразу же его назначили руководить сначала одной, а потом и двумя инфекционными больницами.

Кое-что уже понимая в том, откуда берется чума, он велел всему персоналу больниц, которыми заведовал, носить халаты, смоченные в уксусе, а обувь обмазывать дегтем. Он уже понимал, что чума передается не через воздух, а контагиозно, при личном контакте с больным.

При тогдашнем уровне медицинских знаний население считало, что лучше всего его убережет икона Богоматери на Варварских воротах Кремля. Самойлович совершенно правильно посоветовал икону снять, поскольку ничего, кроме новых заражений, такое лечение не давало.

Архиепископ Амвросий последовал его совету, но это привело только лишь к ужасному Чумному бунту. Толпа нашла архиепископа на хорах храма Донского монастыря, его стали допрашивать «почто он православный народ морит», а потом долго истязали, пока не забили до смерти.

Озверевшая толпа добралась и до госпиталя, где находился Самойлович, не оставивший больных. Его тоже начали избивать и забили бы до смерти, если бы он не отговорился, сказав, что он лишь подлекарь. Позже Даниил писал: «Я чудом спасся от неблагодарных, искавших моей погибели»…

 

 

ДОРОГОЙ ОПЫТ

 

Самойлович пострадал от чумы, не только став жертвой вандализма невежественной толпы. За время эпидемии он даже успел заразиться и переболеть. К счастью, бубонная чума тогда убивала только четверых от пяти, и ему выпал счастливый жребий — он переболел и остался жив.

Поскольку он и еще несколько переболевших в дальнейшем не заражались, он пришел к выводу, что переболевший ослабленной чумой не заболеет вообще, то есть додумался до идеи прививок практически в одно время с создателем вакцины против оспы Эдвардом Дженнером.

Он даже проделывал эксперименты в этом плане (для начала на себе), но не все с этим просто — слава создателя противочумной вакцины пришла к Владимиру Хавкину более чем через сто лет. Зато его идеи дезинфекции «окуривательными составами» явно работали — для доказательства этого Самойлович сам надевал окуренную одежду погибших от чумы больных (к счастью, без вреда).

Он даже высказал предположение о микробе — возбудителе чумы и попытался разглядеть его в микроскоп. Но тогдашние микроскопы не давали нужного увеличения, и только в 1894 году француз Йерсен и японец Китасато Сибасабуро подтвердили его совершенно правильное предположение.

Но и те меры, которые он предложил и реально внедрял, дали результат — эпидемия была побеждена. Он имел право позже писать: «Чума — болезнь прилипчивая, но удобно обуздаемая и пресекаемая и потому не должна быть для рода столь опасною, как обычно ее изображают».

 

ЗА РУБЕЖОМ

 

Ощущая необходимость повысить уровень своего медицинского образования, в 1776 году Самойлович выехал за границу для учебы. Что характерно, на собственные средства — денег на такое предназначение у его начальства не нашлось. Ну и верно — что у него было, кроме мозгов?

Он начал обучение в Страсбургском университете, а закончил в университете Лейдена, где и защитил докторскую диссертацию. За довольно короткое время она была два раза переиздана. Кстати, он первым среди врачей Российской империи опубликовал за границей свои научные труды.

Из них наиболее популярны были «Мысли о прививании чумы» и «Мысли о чуме, которая причинила опустошения в столичном граде Москве», которые вышли в Страсбурге, Лейпциге и в Париже. К сожалению, с развитием контактов с дальними странами тема стала актуальной.

А его докторская была посвящена совсем иной отрасли медицины — акушерству. После ее опубликования Самойлович три года работал в акушерских клиниках Франции, Англии и Германии, считая, что достижения в этой сфере просто необходимо заимствовать его стране.

Вернулся он в Российскую империю уже членом 13 хирургических академий — Парижской, Мангеймской, Туринской, Падуанской, Марсельской… все и не упомнишь. Свои труды по акушерству Самойлович послал лично Екатерине II, прося ее о создании школ для обучения акушерок.

Но Екатерина, даром что женщина, отвергла все его предложения и даже не предоставила ему вакансии. Говорят, что ей донесли о его по-европейски вольных оценках ее правления. Сколько детей и женщин от этого умерло при родах — трудно даже оценить, но ясно, что весьма немало…

 

ЩИТ ЮГА

 

Без работы Самойлович, разумеется, не остался. Постоянные контакты, не обязательно военные, с Османской империей, в ряде регионов которых чума не переводилась, держали Причерноморье под постоянной угрозой. В Херсоне только в 1783 году умерло от чумы четыре тысячи человек.

Екатерина написала Потемкину: «Пронесся слух, будто язва в Херсоне по-прежнему свирепствует и будто пожрала большую часть адмиралтейских работников. Сделай милость, примись сильной рукой за истребление херсонской язвы». Потемкину сразу стало ясно, к кому следует обращаться.

Он написал Самойловичу: «Известное искусство и прилежание в отправлении звания вашего побудили меня вам поручить главное… наблюдение всех тех способов, которых употребление есть нужно ко утушению и искоренению открывающихся иногда прилипчивых болезней».

Самойлович немедленно стал твердой рукой вводить карантинные мероприятия, и вскоре количество выздоровевших достигло небывалого для того времени уровня, о чем даже писалось в европейской прессе. Он ликвидировал вспышки чумы в Кременчуге, Херсоне, Крыму и Одессе.

Командир херсонского гарнизона писал: «…особенно отличил себя доктор Самойлович, который собственным своим примером… великое число избавил от смерти и о роде заразительной болезни весьма важные учинил открытия» и предложил наградить его орденом Св. Владимира.

 

В БОЯХ

 

Русско-турецкие войны и не думают кончаться — начинается очередная. Самойлович с первых дней войны отправляется на фронт, в битве под Кинбурном оказывает прямо на поле боя медицинскую помощь получившему два ранения Суворову, а потом два месяца его выхаживает.

Чуть позже в своем официальном рапорте на имя Потемкина выздоровевший Суворов писал: «Доктора Самойловича труды и отличные подвиги, испытанные в здешних местах, небезызвестны. И я по справедливости могу отозваться, что его искусством и трудами весьма доволен».

Он принимал участие и в прочих не менее важных сражениях — и в захвате крепости Аккерман, и в прославленном штурме Измаила. Благодаря его стараниям число выживших раненых резко возросло. И Суворов, и Румянцев отмечали его несомненные заслуги в своих рапортах.

Но награждать Самойловича в Петербурге не торопились — представлению к ордену Св. Владимира был дан ход только через девять лет. Возможно, какие-то его неосторожные высказывания дошли до ушей императрицы? На нее не очень похоже, а вот поди проверь…

 

КЛЯУЗА

 

Но, к сожалению, человек, который не ворует, не бездельничает и занимается делом, всегда наживает врагов среди не ведущих себя так. Самойлович увольняет проворовавшегося аптекаря Дитриха Дрейера —  «нерадивого, малограмотного и всегда нетрезвого», а тот отвечает доносом!

Враги Самойловича дают кляузе ход и добиваются его увольнения. Отчаявшийся врач пишет Екатерине, напоминая, что в обустроенном им госпитале лечилось более 16 000 военнослужащих, вылечилось 13 824 и осталось на текущий момент 1 028 — результат по тем временам прекрасный!

Он откровенно пишет: «Я слабый, больной, имею жену и двух малолетних детей. Прошу Вас меня трудоустроить или назначить пенсию». Но ответа не получает. Работы нет, он вынужден два года жить в родной Яновке, ожидая, что так не будет вечно и врач его уровня все равно понадобится.

От трудов праведных не наживешь палат каменных. Жил Самойлович всю жизнь предельно скромно, немалую часть заработка тратил на разъезды — подорожных средств ему не было положено. Издание научных трудов тоже не приносило дохода, а требовало немалых денег.

 

ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ

 

Все равно специалист такого уровня не мог остаться невостребованным. С 1793 по 1799 год Самойлович работал главным врачом карантинов на юге Украины, а с 1800 года он был назначен инспектором Черноморской медицинской управы в Николаеве, где и работал до конца жизни.

У него наконец нашлось время оформить результаты исследований. Итоговый труд о борьбе с чумой вырос до четырехтомника. Написана книга «Нынешний способ лечения с наставлением как можно простому народу лечиться от грызни бешеной собаки и покусания змеей».

В ноябре 1804 года, невзирая на холодную зиму, Даниил Самойлович отправился с тысячекилометровой инспекционной поездкой по городам Причерноморья. Он осматривал в посещенных городах госпитали, аптеки и лазареты, проверял работу медицинского персонала — работы хватало…

Вернулся в Николаев он уже больным. Судя по описаниям, это была инфекционная желтуха, болезнь Боткина, которая и сейчас, при современных средствах лечения, считается серьезным заболеванием. 20 февраля 1805 года болезнь взяла верх, и он покинул этот мир.

 

ЧТО ОСТАЛОСЬ

 

Помнят ли этого замечательного врача сейчас? В общем, не забывают — это было бы слишком. В Николаеве и в его родном селе Яновка (ныне Ивановка) его именем названы улицы. Он провозглашен почетным гражданином Херсона, а в Николаеве открыта его мемориальная доска.

В 1969 году в Николаеве провели научно-практическую конференцию, посвященную 225-летию со дня его рождения. Тогда же на территории, принадлежащей ныне областной больнице, состоялось открытие памятника Самойловичу. Учтите — этот памятник пока что единственный.

В 1993 году на студии «Киевнаучфильм» в цикле «Неизвестная Украина. Врачебное дело в Украине» был снят фильм о Самойловиче под названием «Он спас нас от чумы». Больше кинематограф к фактам его биографии не обращался. А ведь хватило бы материала на блокбастер!

В общем, не могу сказать, что он забыт, но и сказать, что вспоминают его достаточно — тоже язык как-то не поворачивается. Может, это говорит о том, что мы настолько богаты замечательными людьми, что о деятелях уровня Самойловича можем забыть? Боюсь, это свидетельствует о чем-то ином…

 

Все иллюстрации из открытых источников