Ко дню памяти жертв Холокоста: отрывки из дневника еврейской девочки Анны Франк

27 января во всем мире отмечается День памяти жертв Холокоста. Именно в этот день в 1945 году были освобождены заключенные крупнейшего нацистского лагеря смерти Аушвиц-Биркенау в Освенциме.
Аннелиз Мария (Анна) Франк — еврейская девочка, уроженка Германии, после прихода Гитлера к власти скрывавшаяся с семьёй от нацистского террора в Нидерландах. В мае 1940 года Германия оккупировала Нидерланды, и оккупационное правительство начало преследовать евреев.
С 1942 по 1944 год Анна вела дневник, прячась от нацистов в убежище на втором этаже дома, но в 1944 году всю семью по доносу отправили в концлагерь Освенцим, а оттуда Анну и ее сестру Марго перевели в концлагерь Берген-Бельзен, где Анна умерла от тифа в 1945 году.
Сам дневник Анна получила в качестве подарка от своего отца Отто на свой 13-й день рождения, 12 июня 1942 года, и в тот же день сделала там свою первую запись.
Анна вела дневник в письмах, которые она писала вымышленной подруге Китти. В них она рассказывала всё, что происходило с ней и с другими обитателями убежища.
Весной 1944 года она услышала по нидерландскому радио Оранье (редакция этого радио эвакуировалась в Англию, откуда вещала вплоть до конца войны) выступление министра образования Нидерландов Херрита Болкештейна. В своей речи министр призывал граждан сохранять любые документы, которые станут доказательством страданий народа в годы немецкой оккупации. Одним из важных документов были названы дневники.
Под впечатлением от выступления Анна решила на основе дневника написать роман. Она тут же начинает переписывать и редактировать свой дневник, параллельно продолжая пополнять первый дневник новыми записями.
Последняя запись в дневнике датирована 1 августа 1944 года, через три дня гестапо арестовало всех, кто прятался в убежище.
Публикуем отрывки из дневника Анны Франк
Кажется, что вести дневник — совсем не мое занятие. Ведь до сих пор мне это и в голову не приходило, а главное, кому в будущем, в том числе, мне самой будет интересно жизнеописание тринадцатилетней школьницы? Но как бы то ни было, я люблю писать, а главное — становится легче, когда изложишь на бумаге свои горести и проблемы
В мае 1940 года начались трудные времена: нападение Германии, капитуляция, оккупация и все больше бед и унижений для евреев. Законы, ограничивающие наши права, принимались один за другим.
Евреи были обязаны носить желтую звезду, сдать свои велосипеды, не имели права ездить на трамваях и в автомобилях, даже собственных.
Евреи могли посещать магазины только с трех до пяти и пользоваться услугами исключительно еврейских парикмахеров.
Евреи не имели права появляться на улице с восьми вечера до шести утра.
Им запрещалось ходить в театры, кино и другие подобные учреждения, а также — в бассейн, спортивные залы, на греблю, и вообще заниматься любым видом спорта в общественных местах.
С восьми вечера евреи не могли сидеть в собственном саду или в саду у знакомых.
Нельзя было ходить в гости к христианам.
Учиться позволялось только в еврейских школах.
Так мы и жили в ожидании новых запретов. Джекки говорила: «Боюсь браться за что бы то ни было, а вдруг и это нельзя?»
Немцы звонят в каждую дверь и спрашивают, не живут ли в доме евреи… Вечером, когда темно, я вижу колонны людей с плачущими детьми. Они идут и идут, осыпаемые ударами и пинками, которые почти сбивают их с ног. Никого не осталось — старики, младенцы, беременные женщины, больные — все тронулись в этот смертельный поход
При каждом близком ударе захлопывающейся со стуком двери все вздрагивали. Эти удары символически говорили о том, что захлопнулась дверь чьей-то жизни
Как больной и ненужный скот, людей гонят к месту убоя. Не буду продолжать, мысли об этом вызывают лишь кошмары
Кто наложил на нас это бремя? Кто сделал нас, евреев, особенным народом? Кто заставил нас страдать? Бог, но он же возвеличит нас. Если после стольких мук, евреи не исчезли, то из изгоев они должны стать героями. Кто знает, может, наша вера и есть истинная вера, направляющая людей на праведный путь, и за это мы страдаем.
Мы никогда не станем только голландцами, только англичанами или представителями еще какого-то народа, мы всегда останемся еще и евреями — так надо, и мы сами этого хотим.
Будем сильными! Не отступим со своего пути, и выход найдется. Бог никогда не оставит нас. Уже сколько веков евреи страдают, и эти страдания закалили их. Слабые упадут, но сильные останутся и никогда не сдадутся!
Анна спросила: «Почему они хотят сделать из нас зверей?» На что кто-то ответил: «Потому что они сами — дикие звери»
Мне кажется, что я птица, у которой вырвали крылья, и которая в темноте бьется о прутья своей решетки. Все кричит во мне: я хочу воздуха, света и смеха! Но я не отвечаю этому голосу и ложусь на диван, чтобы немного поспать, уйти от тишины и постоянного страха — ах, ведь мы живые люди
я еще живу, а это, по словам папы, – самое главное
Похоже, что весь мир встал с ног на голову. Порядочных людей посылают в концентрационные лагеря, тюрьмы, обрекают на одиночное заключение, в то время как отбросы общества приходят к власти и командуют старыми и молодыми, бедными и богатыми. Постоянные аресты: один попадается на черной торговле, другой — на помощи евреям. Никто, кроме тех, кто на службе у фашистов, не знает, что будет завтра
— После каждой войны всегда говорят: это никогда больше не повторится, война — такой ужас, любой ценой нужно избежать ее повторения. И вот люди снова воюют друг с другом, и никогда не бывает иначе. Пока люди живут и дышат, они должны постоянно ссориться, и как только наступает мир, они опять ищут ссоры
Я бы могла часами рассказывать, сколько горя принесла война, но мне от этого становится еще грустнее
Среда, 29 марта 1944 г.
Дорогая Китти,
Вчера в своем выступлении по голландскому радио министр Болкенштейн сказал, что военные воспоминания, дневники и письма приобретут позже большую ценность. После этого все, конечно, заговорили о моем дневнике.
Ведь как интересно будет опубликовать роман о жизни в Убежище. Уже по одному названию люди подумают, что это увлекательный детектив. А если серьезно: что, если лет через десять после войны рассказать, как мы, евреи, здесь жили, ели, разговаривали?
Хотя я тебе и много рассказываю, это лишь небольшая часть нашей жизни. Например, ты не знаешь, что наши дамы ужасно боятся бомбежек, и что в воскресенье 350 английских самолетов сбросили пол миллиона килограмм взрывчатки на Аймюден, дома тогда дрожали, как трава на ветру.
И что всюду свирепствует эпидемия. Чтобы рассказать все, пришлось бы писать целый день напролет. Люди стоят в очередях за овощами и другими товарами, врачи не могут навещать больных, потому что их машину тут же украдут. Взломов и грабежей так много, что невольно спрашиваешь себя — что же случилось с голландцами. Дети от восьми до одиннадцати лет разбивают окна в домах и тащат все, что попадается под руку. Никто не решается уйти из квартиры даже на пять минут, потому что за это время можно лишиться всего.
Ежедневно в газете публикуются объявления с просьбой вернуть за вознаграждение украденные пишущие машинки, персидские ковры, электрические часы, ткани. Городские куранты разбирают на части, то же — с телефонами-автоматами в будках.
Но откуда взяться хорошему настроению в народе, если все голодают, недельного пайка едва хватает на два дня, и только в кофейном суррогате нет недостатка. Высадка союзников все откладывается.
А между тем мужчин угоняют в Германию, дети недоедают и болеют, одежда и обувь у всех износилась. Новая подметка стоит на черном рынке семь с половиной гульденов, а сапожники или вообще отказываются принимать обувь, или обещают починить ее только четыре месяца, и за это время туфли часто пропадают.
Одно хорошо: голод и дискриминация усиливают сопротивление против оккупантов. Служба по распределению продовольствия, полиция, чиновники разделились на две группы. Одни делают все возможное, чтобы помочь соотечественникам, другие выдают своих сограждан, из-за чего те попадают в тюрьмы. К счастью, таких среди голландцев совсем не много.
Анна
А нам, нам живется хорошо, да, лучше, чем миллионам других. Мы пока в безопасности и покое и «проедаем наши деньги». Мы так эгоистичны, что говорим о «после войны», радуемся новой одежде и обуви, а на самом деле надо бы экономить каждый цент, чтобы после войны помочь тем, другим людям и спасти то, что еще можно спасти
Я не богата деньгами или другими ценностями, не красива, не умна и не талантлива, но я буду счастливой! У меня хороший характер, я люблю людей, доверяю им и хочу, чтобы они тоже были счастливы!
Кто будет читать когда-нибудь эти письма, кроме меня самой?
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.