Фото: telegra.ph
Читать часть I
Читать часть II
МИР НАКАНУНЕ ВОЙНЫ
«Вплоть до недавнего времени я жил в Швейцарии, и пока был там, я не сознавал своего еврейства… Когда я приехал в Германию, я впервые узнал, что я еврей, причем сделать это открытие помогли мне больше неевреи, чем евреи», — писал Эйнштейн.
Жизнь в Германии становилась день ото дня сложнее. Колоссальная инфляция, повальная безработица, политический кризис… А на этом фоне — волны антиеврейских настроений. Для еврея, пусть и ученого с мировым именем, оставаться в такой стране было небезопасно. Власти как будто не причиняли ему беспокойства, были даже вполне благосклонны, но тучи определенно сгущались.
В 1929 году, к пятидесятилетию, берлинский муниципалитет подарил ему дом, но в то же время его, как и всех ученых еврейского происхождения, лишили всех званий. В 1932 году он осознал: уезжать необходимо. Собственно, то был уже не отъезд, скорее удачный побег.
Первое, что он счел нужным сделать, это привлечь внимание мировой общественности к угрожающему положению немецких ученых еврейского происхождения. За короткий срок Эйнштейн объехал множество стран и везде призывал спасти немецкую науку, защитить его бывших коллег от буквально физического истребления.
Пребывая в Британии, он встречался с учеными, с политическими деятелями. Уинстон Черчилль после встречи с Эйнштейном дал распоряжение известному физику Фредерику Линдеману как можно активнее приглашать ученых еврейского происхождения в научные институты Британии.
В 1933-м Альберт Эйнштейн получил место в Институте перспективных исследований в Принстоне и с семьей переехал на постоянное место жительства в Соединенные Штаты. В знак протеста против злодеяний нацизма он во второй раз отказался от гражданства Германии и прервал всякое сотрудничество с ее научными учреждениями.
ЗА ОКЕАНОМ
Америка приняла его с распростертыми объятиями. В Принстоне для него постарались создать самые благоприятные условия. О работе со студентами наконец можно было окончательно забыть, только наука в чистом виде — исследования, диспуты и беседы с коллегами — идеальная атмосфера! Эйнштейн упорно пытался вывести единую теорию поля, но эта загадка ему так и не поддалась.
В 1936-м не стало Эльзы, и с тех пор он жил один. Вести хозяйство ему помогала Хелен Дукас, его секретарь. Никаких романов, никаких увлечений. Его интересовала исключительно наука. Свободное время он коротал за разгадыванием головоломок. Зная эту его слабость, поклонники присылали ему самые занимательные задачи и ребусы из разных уголков мира.
Эйнштейн не интересовался политикой. «Да, мир несовершенен, — сетовал он, — и так или иначе в решение политических вопросов вовлечены все, даже математики. Но вот в чем дело — политика — дело проходящее, а математика — вечна». Эйнштейн всегда был противником войн и насилия, ему неинтересны были империи и их захватнические аппетиты — его занимал окружающий мир, живой, целый и невредимый.
Он был против оружия, любого. Но в августе 1939 года, когда до него дошли слухи о создании немецкого уранового проекта, он подписал письмо к президенту США Франклину Рузвельту. В письме сообщалось, что Германия готовится к разработке бомб поразительной истребляющей мощности, действие которых будет построено на принципе, изложенном в формуле E = mc2.
Письмо послужило толчком к запуску Манхэттенского проекта. Итог проекта оказался убийственным: создание атомной бомбы в 1945 году. Эйнштейн не был лично причастен к этому проекту, он выступал против создания ядерного оружия. А что касается письма, он сожалел, что подписал его, считал это своей наибольшей ошибкой. Но в то же время признавал, что в тех обстоятельствах поступить иначе не мог.
РАДИ МИРА
В 1955-м он решил исправить свою «ошибку». Совместно с Бертраном Расселом, английским философом, логиком и математиком, он написал антивоенный призыв — манифест, который подписали 11 всемирно известных ученых: сам Эйнштейн, француз Фредерик Жолио-Кюри, британцы Бертран Рассел, Юзеф Ротблат и Сесил Френк Пауэлл, немец Макс Борн, американцы Перси Уильямс Бриджмен, Лайнус Карл Полинг и Герман Джозеф Меллер, поляк Леопольд Инфельд, японец Хидэки Юкава. Большинство — нобелевские лауреаты.
«Мы считаем, что в том трагическом положении, перед лицом которого оказалось человечество, ученые должны собраться на конференцию, чтобы оценить ту опасность, которая появилась в результате создания оружия массового уничтожения», — говорилось в первых строках манифеста.
А в его заключении предлагалось, как считали ученые, разумное решение проблемы: «В связи с тем, что в будущей мировой войне будет непременно использовано ядерное оружие и поскольку это оружие угрожает существованию рода человеческого, мы настаиваем, чтобы правительства всех стран поняли и публично заявили, что споры между государствами не могут быть разрешены в результате развязывания мировой войны. Мы требуем, чтобы они находили мирные средства разрешения всех спорных вопросов».
Ученые призывали созвать конференцию для решения вопросов по запрещению применения ядерного оружия. Первая такая конференция собралась в канадском городке Пагуош в 1957 году, через два года после смерти Альберта Эйнштейна.
ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ
Он скончался 18 апреля 1955 года в больнице Принстона. Как вспоминала его младшая приемная дочь Марго, ушел тихо и с достоинством, принимая свою смерть как природное явление. Он заранее распорядился, чтобы его похороны были максимально скромны, без пышных торжеств и долгих речей, а потому завещал, чтобы место его захоронения не разглашалось.
Проследить за исполнением своей воли он доверил Хелен Дукас. На похоронах присутствовала только дюжина самых близких ему людей. Каждый из них мог бы сказать о нем много теплых слов, но Эйнштейн все решил за них, пожелал уйти, как и жил, — тихо и скромно.
Скромность была неотъемлемой чертой его характера. Более того, ему свойственна была даже некоторая робость и неуверенность в себе. Он многое сделал для создания Государства Израиль, но когда ему предложили стать его президентом, отказался: объяснил это боязнью ответственности и неумением работать с людьми.
Пожалуй, он действительно не умел этого. Ему присущи были доброта и природная мягкость характера. Английский математик Годфри Харольд Харди говорил о нем лаконично: «Кроткий и мудрый». Роберт Оппенгеймер, физик-теоретик, руководитель Манхэттенского проекта, вспоминал: «В нем всегда была какая-то волшебная чистота, одновременно и детская, и безгранично упрямая».
Всю жизнь он был необыкновенно скромен, жил тихо и неприметно, стремился не выделяться. Только в последние годы за ним закрепился образ эдакого сумасшедшего ученого, окружающие начали замечать некоторые его странности.
Например, что он никогда не носил носков, что всю жизнь страдал забывчивостью. Как-то ему даже пришлось звонить на кафедру и уточнять собственный домашний адрес; на том конце провода его не узнали, и ему пришлось долго доказывать, что он — это он…
А каноническим портретом гения физики ХХ века стало забавное фото старичка со вздыбленной седой шевелюрой и высунутым языком. То была одна из его неожиданных выходок. После какого-то торжественного приема на него налетели репортеры, защелкали фотокамерами. «Профессор, улыбнитесь!» — крикнул ему один из них. И Эйнштейн, уже севший в машину, обернулся и показал язык. В конце концов, не все же быть серьезным.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.