ПАВЕЛ ЛУКАШЕВСКИЙ: «Музыка — молитва и жизнь»
Павел Лукашевский / lukaszewski.org.uk
КРАТКИЙ ПРОФИЛЬ
Имя: Павел Лукашевский
Дата рождения: 19 сентября 1968 года
Место рождения: Ченстохова, Польша
Профессия: композитор, дирижер, педагог, музыкальный деятель
Критики называют Павла Лукашевского настоящим мастером акапельной хоровой музыки — его произведения соединяют священные традиции литургического пения с современным звучанием.
Его музыка исполнялась в священных залах Ватикана и на ведущих музыкальных фестивалях Европы и Америки, удостоившись множества наград, включая престижную Orphée d’Or — Prix Hector Berlioz и несколько премий «Фредерик» (Fryderyk). Его называют духовным наследником таких композиторов, как Джон Тавенер, Арво Пярт и Кшиштоф Пендерецкий.
В интервью Huxley.media оперный певец Нарад и его ученик Леонид Шох беседуют с Павлом Лукашевским о внутренней сути музыки и роли духовности в композиторском искусстве.
Нарад: Недавно вышла моя книга «Нисхождение новой музыки» (The Descent of a New Music), в которой я собрал портреты самых необыкновенных композиторов современности — тех, кто открылся мне за 70 лет изучения их музыки и размышлений.
Я включил в нее некоторые ваши сочинения как примеры музыки, идущей далеко за пределы разума, касающейся Духа. Брамс говорил, что он мог подниматься в особый план бытия и оттуда брать любую ноту или мелодию и приносить ее на землю. Скажите, как вы создаете свою музыку?
Павел: Наверное, это тот вопрос, на который мне нелегко ответить. Но я считаю, что самое важное — быть искренним. И для меня это не просто дело. Это мое призвание — быть композитором духовной музыки.
Нарад: Общаетесь ли вы с современными композиторами, которые также выходят за пределы обыденного и обладают способностью создавать красоту, еще не познанную миром?
Павел: Да. У меня хорошие отношения с Эриком Эшенвальдсом из Риги — выдающимся композитором. Также с Полом Милором из Шотландии, который писал музыку для свадьбы принца Уильяма и Кейт. Наверняка вы знаете Хенрика Миколая Гурецкого — самого значимого польского автора. Он умер 15 лет назад.
Советую послушать его «Симфонию печальных песен» и другие хоровые произведения. Но Арво Пярт, на мой взгляд, безусловно, вне конкуренции. Арво гениален. Можно сказать, он посланник Бога. Также я могу назвать Валентина Сильвестрова из Украины — это еще одна важная фигура в области духовной музыки.
Когда мы говорим о духовной музыке, мы рассуждаем о том, что между звуками. Для меня это нечто, чего нет на бумаге. Это то, что между нотами. Поэтому время — очень важная категория в нашем деле. Мы, как композиторы духовной музыки, работаем со временем. Стараемся растянуть время, которое сегодня слишком ускорилось. Нам нужно иное время — духовное, вечное.
Нарад: Можно ли сказать, что это стремление к вневременному?
Павел: Да. Это также связано с понятиями Кайроса и Хроноса из греческой традиции, где Хронос — это линейное время, как последовательность событий, а Кайрос — некий сакральный момент, когда и возникает подлинная полнота. В духовной музыке я стремлюсь именно к этому — к моменту, где звучание становится присутствием. Музыка — это способ войти в иное измерение времени. Для меня Бог — это Время.
Нарад: Мне кажется, в вашей музыке заложен огромный потенциал для будущего. Она выходит за рамки привычных аккордовых гармоний — это скачок вперед, открывающий путь новым композиторам. Тем, кто готов прорваться на более высокий уровень восприятия и сознания.
Павел: Я работаю с традиционной музыкальной орфографией — ноты, динамика, агогика (то есть тонкие изменения темпа и ритма) — и не использую арт-объекты или графические элементы в партитурах. Мне это не нужно. Я верю, что можно создать нечто подлинно новое, используя проверенные средства. Я пишу обычными аккордами — только ищу к ним новый путь.
Нарад: Возможно, именно поэтому 12-тоновая система утратила значение и атональность больше не играет важной роли?
Павел: Да. Атональность уже не играет той роли, что раньше. В 60-е годы она была открытием, экспериментом. Сегодня это уже история. Студентам интересно узнать, как это было, но слушать такую музыку в машине трудно — она оторвана от человеческого восприятия. Мне кажется, что такого рода авангардная музыка больше подходит для музея. Она устарела. А нам сейчас нужна музыка, которая обращается к душе, к тому, что внутри нас.
Нарад: Вы говорите об очень важных вещах. Но как позволить музыке прикоснуться к душе человека?
Павел: Я думаю, самое важное сегодня — это время. Его катастрофически не хватает. Большинство людей уже не могут позволить себе даже час, чтобы просто слушать музыку. Им достаточно трех-четырех минут — одной песни.
Нарад: Позвольте задать сложный вопрос. Каким образом вы находите эти звуки, ноты и что задействуете для этого в первую очередь — разум или душу?
Павел: Я думаю, все вместе. Конечно, разум включается в процесс, но я не математический композитор, как Яннис Ксенакис. Это очень интересно, но для меня важны и чувство, и разум. Мне кажется, что мне повезло получить подарок от Бога — быть композитором.
Нарад: Однажды я услышал музыку сфер — всего на несколько секунд. Но я сказал себе: «Эта красота должна быть на земле».
Павел: Да. Вопрос в следующем: в чем разница между духовной и религиозной музыкой? Для меня духовная музыка может быть даже одной тактовой чертой. Иногда один аккорд — это уже sacrum — что-то священное, ощутимо наполненное присутствием. Композиторы вроде Арво Пярта, Гурецкого, Тавенера пишут именно духовную музыку.
А другие сочиняют мессы, реквиемы, мотеты — но это может быть просто религиозная музыка. Sacrum — это уже высшая точка, поскольку она ближе к Богу. Моя цель — создать что-то, что станет мостом к Всевышнему. Возможно, это мое призвание — помогать людям приближаться к Нему.
Нарад: Многие пишут прекрасную музыку, но есть ли в ней внутренний смысл? Где измерение, которое поднимает человека выше самого себя?
Павел: По-настоящему духовная музыка может коснуться даже тех, кто не верует, дать им шанс. Возможно, в последние минуты их жизни они скажут: «Я верю». И музыка поможет в этом. Хенрик Миколай Гурецкий говорил мне: «Этот мир нуждается в красоте. Если не будет красоты — в музыке, в искусстве, в храмах, в музеях — нас ждет темный конец».
Думаю, красоту можно выразить через музыку. Поэтому я не пишу музыку для себя — я пишу ее для Бога. Когда я сажусь перед чистым листом бумаги, я не говорю себе: «Сейчас я создам духовное произведение», — ведь кто может судить, является ли оно духовным?
Нарад: Я думаю, так можно сказать лишь тогда, когда душа полностью открыта.
Леонид: Одни из моих любимых произведений вашего авторства — это два мотета и Nunc Dimittis, древний библейский гимн, «Ныне отпускаешь». Скажите, какие сочинения для вас самые личные, самые значимые?
Павел: Наверное, моя Третья симфония. Я назвал ее «Симфонией ангелов». Ее можно найти на Spotify. Тема ангелов была для меня очень важной. Когда я сочиняю, я перечитываю множество религиозных текстов. В Книге Еноха я нашел удивительный фрагмент об ангелах, который вдохновил меня на это произведение — оно для меня особенное.
Что касается Nunc Dimittis, о котором вы упомянули, — я сочинил его за три часа. Один из самых известных британских дирижеров, Стивен Лейтон, позвонил мне за день до моего вылета в Лондон на запись CD и сказал: «У меня свободна половина сессии. Может, ты что-то сочинишь, и мы это завтра запишем?» Я согласился.
Вот так за три часа я написал Nunc Dimittis, и теперь это одно из самых популярных моих произведений.
Леонид: Эстонский композитор Арво Пярт сказал однажды: «Музыка — мой друг, всегда понимающий. Это платок, которым можно вытереть слезы печали, и источник слез радости. Но также болезненный шип в моей плоти и в моей душе». Чем является музыка для вас?
Павел: Арво Пярт, вообще-то, нечасто бывает многословным. Возможно, это был один из редких моментов его откровений. Для меня музыка — это молитва. Это мой способ говорить с Богом. Мне достаточно двух слов для определения музыки — это молитва и жизнь.
При копировании материалов размещайте активную ссылку на www.huxley.media
Выделите текст и нажмите Ctrl + Enter
