Источник фото: freepik.com
Сергей Форкош — украинский мыслитель, доктор философских наук, переводчик, основатель Института социокультурных трансформаций, координатор совместных проектов с философским факультетом Венского университета.
А еще Сергей — писатель, автор рассказов. И сегодня наш альманах представляет вашему вниманию один из них — «Шаги Декарта».
С узла о Декарте?! Вот так сразу? Нет, это решительно невозможно. Нужно так… постепенно, изрядно подготовившись. Надо доехать до квартиры и вот уже там все сказать.
Трамвай шипит, ползет.
— Бабушка я не хочу умирать, — вскрикивает десятилетняя девочка.
— Но как же, — мягко улыбаясь, говорит бабушка, — мы все умрем.
— А я не хочу! — протестует девочка.
Бабушка, не поддаваясь на назревающую истерику, все тем же мягким, добрым тоном:
— Этого невозможно избежать.
— Но я не хочу! — кричит девочка. — Я хочу жить вечно!
— Что за глупость? — пытается погладить по головке бабушка внучку. — Рай — это фантазии взрослых. В это нельзя верить, — предвидя начинающиеся всхлипывания девочки, бабушка продолжает: — Нет, мы просто умираем. Затем наше тело сжигают или закапывают, вот и все.
Моя остановка. Нужно спешить. Декарт не ждет. Нужно все изложить ясно и по пунктам. Тут халтура не пройдет! Редактор сказал: «Изложи так, чтобы публике было понятно, и вот еще что, не забудь примеры! Что-то из жизни».
***
Я давно подозрителен к этой бледной реальности. Раньше я пытался соскрести налет приемлемости с происходящего, но затем перестал. Я знаю, и этого достаточно. Злой обманщик внушил мне все это! Этот трамвай и это серое небо, эту болотную квартиру! Я наверняка знаю, что это он, обманщик, злой манипулятор. Он вертит моим сознанием так и сяк. Сомнений нет, я — это лишь проекция, его игра. Меня нет. То есть я есть, но лишь как отраженное, что-то не свое, не собственное.
***
Вдали начали появляться узлы переулков. Первый изгиб, второй разворот, поворот, тропинка, и вот оскаленный, жирный подъезд. Первый этаж, мутные окна коридора, бычки заквашены в банке из-под малинового варенья. Ключ, волна затхлого воздуха… я здесь. Я вот, вот здесь, там вот. Улегшись, смотрю, присутствую.
Декарт, Декарт, сейчас я возьмусь за тебя. Такое накручу, так все разыграю, и в конце все непременно разрешится, все сойдется. Да-да, сначала запущу в текст хитрых змеек, пускай текут, так тихо, неприметно, а потом, когда уже все о них забудут, они раз — и появятся! И тогда все скажут: «Да! Они же и сначала были! Вот так мастер! — скажут обо мне. — Вот так хитрец!»
***
Ну конечно, не все так просто. Это ж философия нового времени! Тут уж весь вес придавил человека. Трансцендентность упала. Да-да, прямо с неба, со средневекового неба и упала. И куда бы вы подумали упала? На голову, куда же еще. Но даже не так и не в этом. Тут все дело в том, чтоб взять и разобраться, самому разобраться. То есть хочешь мыслить, так начинай с себя. Вот так наглость! Сейчас говорят: «Вот так храбрость! Отважиться на такое!»
Ну вот я начинаю с себя. Так мол и так, родился, учился, а что же дальше? А дальше все обман. Дальше вступил в права злой обманщик. Он все рассчитал. Сейчас не могу ни мыслить, ни существовать. Я здесь, вот там, на краю мыслимого и наличного.
***
Вышел из болота квартиры. Тянусь рукой к дереву. Парк ухоженный, чистый. Зелень лишена в нем своей пышной естественности, все померено, растянуто. Углы подогнаны, кущи натянуты, как глаза у старухи, а водоем выровнен линейкой. Тянусь к дереву. Цель — ощупать кору. Шероховатая внезапность коры каштана должна приземлить меня. Может, я все же здесь?
— Сережа? — слышит затылок мягко-звенящий женский голос.
Откуда он? Нет, не может быть. Слишком жестоко. Жду, молчу, не поворачиваюсь. Все трепещет во мне. Да, я знаю, что сдамся. Упаду в молоко воспоминаний, лелея ее. Да, главное стой, не оглядывайся. Что за лицо она увидит?
Мрак. Доходяга. Она же знала, что буду таким. Ухмылку, может, и спрячет, но сделает так, что во взгляде, в тихом намеке я все разгляжу. Делаю усилие, вытянув руку. Дерева нет. Каштан испарился.
***
Ну стоп, стоп, это как-то непрофессионально! Ведь мало Декарта! Мало! То да се. Ты по сути говори, излагай все как есть. Сомневайся, мол, не сомневайся, а того, от себя не уйдешь. Или от мыслей не уйдешь? Не помню.
Ну вот, чинно так, неспешно входит господин Лейбниц и, не спрашивая у меня разрешенья, наклоняясь ко мне с его высоты, говорит:
— Вы, голубчик, на чьей стороне? Господин Локк хоть того, заслуги перед наукой приобрел и тому подобное, но мы уж с вами знаем, что все дело в знаниях врожденных, и это, мой друг, ясно как дважды два! — тут Лейбниц спокойно и как будто что-то предвкушая раскрыл предо мною целый фолиант. — Вот посмотрите, — сочувственно смотря на меня, указывает пальцем на формулы. — Вот доказательство.
— Спросить о монадах? — подумал я. — Нет, не стоит. Вдруг все испорчу. Может, рассказать ему о книге Делеза, о нем, о складке, о барокко? Тоже не стоит. Зачем ему знать о постмодернизме?
***
Как заставить себя вспомнить о правилах Декарта? Никак. Обойдемся без правил. Но они же практичны, толпа возликует! Вот именно. К черту толпу! Да, как это приятно! К черту толпу! Вот за что я люблю философию! К черту толпу!
Вообще говоря, чтобы стоящее написать о Декарте, прежде нужно выучить французский язык. Глупость какая. Ну хоть прочитать что-то из его текстов нужно! Ни в коем случае. Нужно лишь прочитать то, что о Декарте говорят. Кто говорит? Да кто угодно, кроме философов. Они все заангажированы! Доверия им нет.
***
— Сергей, вы очень странный человек.
— Вы находите? Можно ли считать это комплиментом?
— Нет.
Я слегка обиделся, а он продолжает:
— Мне кажется, вы лицемер.
Лицемер! Краду это слово для разделки. Тот, кто примеряет лица. Вот одно лицо, открытое, чистое, уверенное в себе, почти без морщин. Вот второе, словно кое-как приклеено к черепу, свисает, морщится, кожа желтая, синие мешки подкрепляют глазницы. Третье лицо добряка, это лицо принимают везде, свой он в каждой компании.
А вот и застенчивое, тихое, слегка вялое и чуть нерешительное, всего сторонится, реагирует резко бровями на все пустяки. А вот и лицо напролом, свинцовый подбородок, мертвые глаза, жесткие губы. Умру, но не сдамся!
Отвечаю:
— Да, я лицемер. Отгадайте, какое лицо сегодня на мне?
***
Навыдумывал злой обманщик бегущего меня, спящего меня, читающего меня, страдающего меня, мыслящего меня, и все это лишь затем, чтобы скрыть от меня очевидную правду о нем самом. Но я же все знаю, и мыслить не надо. Я знаю все его уловки. Выходишь за дверь — попадаешь в квартиру, входишь в дверь — попадаешь на небо. Знаем, проходили.
***
Слушайте, давайте хоть в этот раз обойдется без Кафки. Да причем тут досократики и начало падения духа Европы! А вот вы, да, вы, вы были в Байрейте, слушали Вагнера? То-то же. Тренделенбурга тоже бы следовало знать. Ах, поздний Тициан. Книга «О науке» Анри Пуанкаре… Была у меня в ужасном переплете. Зачем вы вспомнили пуантилизм? Забудьте о нем. Давайте поговорим о Лоренцо Лотто!
Для того чтобы написать о Декарте для журнала, следует непременно обратиться к переписке великого философа. Пустая трата времени.
***
Поспорите с тем, что материя протяжна, а собаки и коты — это роботы, пардон, механизмы? Не знаю, как вы, но своего кота я напрямую подозреваю в этом. В последнее время он стал вяло на все реагировать. Не то что в былое время! Ах да, механизмы. Тонко организованные, пропитанные кровью, наполненные кишками механизмы. Судя по тому, как скрипят мои кости, во мне тоже много от механизма.
Постойте, я слышу чьи-то шаги…
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
